В Беларуси отношения в сфере культуры регулируются большим количеством нормативных правовых актов различной юридической силы. Основным документом является Кодекс о культуре, вступивший в действие в 2017 году. Кодекс был символично подписан годом ранее – в 2016 году, объявленном в Беларуси годом культуры.

Кодекс о культуре считается уникальным документом, у которого нет аналогов на постсоветском пространстве. Он объединил и переработал более 150 правовых актов, регулирующих культурную сферу. Документ включает в себя более 200 страниц и, как указывают представители госорганов, является продуктом кодификации законодательства о культуре. По словам Бориса Светлова, бывшего министра культуры Беларуси, кодекс о культуре – «гэта, бясспрэчна, не нейкае механічнае аб’яднанне тых дакументаў, якія існавалі раней. Усе яны былі прыведзены ў сістэму. Яны былі адзін да аднаго прыстасаваныя. І, зразумела, у адпаведнасці з часам, быў гэты дакумент адрэдагаваны». Таким образом, целью принятия Кодекса было не только упорядочивание всего массива «культурного» законодательства в виде одного документа, но и его переработка с учетом современных реалий.

Несмотря на положительные моменты, Кодекс содержит ряд неоднозначных положений, которые фактически вводят цензуру качества культурных продуктов. Так, Кодекс содержит ряд оснований для запрета культурной деятельности в целом. Например, государство вмешается, если ваша деятельность пропагандирует войну, насилие и жестокость, оскорбляет президента или других чиновников, может причинить вред моральности других людей, и т.д. Основания для запрета культурной деятельности сформулированы максимально широко, поэтому ограничений для их применения практически нет.

Помимо ограничений содержания творчества Кодекс также напрямую закрепляет чиновничий надзор за тем, кто может считаться творческим работником. Например, государственная комиссия может отказать художнику-фрилансеру, не состоящему в Союзе художников, в выдаче ему специального сертификата творческого работника, если посчитает, что произведения такого художника не имеют художественной ценности.

Понятия работников культуры и творческих работников

Законодательство Беларуси разделяет такие понятия как «работник культуры» и «творческий работник».

Под работниками культуры понимаются граждане, которые создают, восстанавливают, занимаются сохранением и охраной, изучением, распространением и популяризацией культурных ценностей, эстетическим воспитанием граждан (культурной деятельностью). При этом они должны занимать должность, предусмотренную квалификационным справочником должностей служащих, занятых в культуре. В этом справочнике можно найти должностные обязанности и квалификационные требования к работникам культуры. К работникам культуры в нашей стране относят сотрудников музеев, библиотек, клубных учреждений, зоопарков, театров, цирков, киностудий, и др.

Творческим работником, в свою очередь, признается гражданин, который осуществляет творческую деятельность самостоятельно на основании трудового договора или гражданско-правового договора (далее – ГПД) или совместно с другими в качестве члена творческого союза. Творческий работник может работать на профессиональной или любительской основе; индивидуально или в коллективе. Результатом творческой деятельности является появление нового, ранее не существовавшего, результата интеллектуальной деятельности в сфере культуры.

И если с художниками, создающими новые результаты интеллектуальной деятельности, все более или менее понятно – они занимаются творческой деятельностью, то вот с другими профессиями в сфере искусства все сложнее. По Общему классификатору видов экономической деятельности (ОКЭД) деятельность в области художественного творчества также включает в себя организацию и проведение выставок. Однако если опираться на Кодекс о культуре, то такая деятельность уже не относится к творческой, а является частью культурной деятельности. При этом соотношение культурной и творческой деятельности, кроме как вхождение последней в культурную, непонятно. Поэтому становится очевидной необходимость урегулировать положение профессий (куратор, арт-менеджер и др.), которые пока остаются за бортом Кодекса и его определения «творческой деятельности».

Статус работника культуры

Работники культуры в Беларуси должны соответствовать указанным в законе квалификационным требованиям, а также проходить аттестацию не реже одного раза в пять лет.

Работник культуры может повысить свою квалификационную категорию, чтобы получить доплату или надбавку к заработной плате, увеличить отпуск или получить другие бонусы, предусмотренные в законе или коллективном договоре. Для этого нужно пройти специальные подготовку, повышение квалификации и переподготовку в учреждении образования.

Кодекс о культуре отдельно устанавливает возможность для работников культуры отправляться на обучение и стажировки за пределы Беларуси. Но такие стажировки строго урегулированы законом. Так, например, работник культуры может пройти обучение (стажировку) только в той иностранной организации, которая утверждена Министерством культуры Беларуси. Обучение не может длиться более трех месяцев в год, а стажировка – более пяти месяцев. Руководители организаций культуры несут персональную ответственность за обоснованность и целесообразность направления работников культуры на стажировки за пределы Беларуси. При этом, если вдруг работник культуры не вернется по окончании обучения или стажировки или не выполнит план обучения (стажировки), то ему придется полностью возместить денежные средства, потраченные государством на такую поездку.

Статус творческого работника

В Беларуси творческие работники могут вступить в творческий союз или работать самостоятельно. В первом случае его статус подтверждается самим творческим союзом. Если творческий работник работает самостоятельно, то ему придется обратиться в экспертную комиссию при Министерстве культуры за получением профессионального сертификата.

Экспертами выступают представители творческих союзов, высших учебных заведений по творческим специальностям, Национальной академии наук Беларуси. Состав экспертной комиссии практически не меняется на протяжении всех лет ее существования. Замена члена комиссии сопровождается приказом Министерства культуры Беларуси. Периодичность заседаний комиссии зависит от количества заявлений претендентов. Например, с 23 июля 2015 года по 31 марта 2016 года состоялось 10 заседаний экспертной комиссии по подтверждению статуса творческого работника. Экспертная комиссия рассмотрела 47 заявлений претендентов. Профессиональный сертификат был направлен 26 из них, которые подтвердили статус творческого работника. На сайте Министерства культуры нет открытых данных об актуальном составе комиссии или статистики поступающих обращений и принятых по ним решений. Свежая статистика доступна только через письменное обращение в Министерство.

Чтобы получить сертификат творческого работника, необходимо обратиться в экспертную комиссию с заявлением, составленным по специальной форме, и материалами, подтверждающими результаты творческой деятельности. Такими материалами могут быть произведения литературы и искусства, публикации, рецензии, исполнения. Если у вас есть звания или премии в сфере культуры, то также приложите их к заявлению. При рассмотрении результатов творческой деятельности экспертная комиссия проверяет, являются ли ваши произведения новыми, не существовавшими ранее результатами интеллектуальной деятельности, а также созданы ли они на высоком художественном уровне. Законодатель не разъяснил ни в Кодексе, ни в другом акте, что значит «высокий художественный уровень». Поэтому экспертная комиссия самостоятельно определяет критерии высокого художественного уровня, известные только ей самой, и принимает решение, обладают ли ваши произведения хоть какой-либо эстетической ценностью. Решать, выдать вам сертификат или нет, комиссия будет один месяц. В случае положительного решения вы бесплатно получите сертификат со сроком действия 5 лет.

После получения сертификата или вступления в творческий союз творческие работники имеют право использовать в своей деятельности псевдоним, использовать результаты своей творческой деятельности, получать доход от своей деятельности. С принятием декрета «О предупреждении социального иждивенчества» («декрет о тунеядцах») творческий работник, вступивший в творческий союз или получивший сертификат, не попадет в категорию тунеядцев и может не платить налог на тунеядство.

Коллективы художественного творчества

Творческие работники могут объединяться не только в творческие союзы, но и в коллективы художественного творчества. Такие коллективы могут быть профессиональными, любительскими (непрофессиональными) или аутентичными фольклорными. В Кодексе о культуре можно найти формы и жанры, по которым творческие работники могут создавать коллективы. Например, по жанру это могут быть театральные, декоративно-прикладные, дизайнерские, изобразительные и иные коллективы, по форме – театры, оркестры, ансамбли, студии и иные. Законодательство не ограничивает творческих работников в выборе жанров и форм. Сами коллективы могут создаваться в форме юридического лица (их подразделений) или быть клубными формированиями.

Если творческий работник является участником профессионального коллектива художественного творчества, то с ним заключают трудовой или гражданско-правовой договор. В случае любительского коллектива творческий работник осуществляет свою деятельность на основании членства или приема.

Творческие союзы

Творческие союзы – это общественные объединения творческих работников и других граждан. Перечень союзов определен Министерством культуры, и его можно найти на сайте Минкульта. Сегодня в Беларуси действует 16 творческих союзов. В области изобразительного искусства – это Беларусский Союз художников, который занимается организацией и проведением выставок, пленэров и других творческих мероприятий.

Особенностями положения творческих союзов является особое участие государства в их деятельности. Например, государственные органы устанавливают особые поощрения для союзов и их членов, размещают социально-творческие заказы, приобретают произведения художественной литературы и искусства, созданные членами творческих союзов, предоставляют творческим союзам здания, помещения, оборудование и иное имущество и услуги. При этом творческие союзы могут вносить в государственные органы предложения не только по вопросам культуры, но также и социальной защиты творческих работников, распространять информацию о себе и своей деятельности через государственные СМИ, предоставлять безвозмездную (спонсорскую) помощь.¹

Например, члены Беларусского союза художников помимо прочего имеют право выставлять свои работы на всех выставках, в том числе аукционах, салонах, без жюри²; пользоваться всеми видами творческой, материальной и юридической помощи Союза; работать на основе договоренности и сдавать работу заказчику без заключения экспертно-художественного совета; имеют право на творческую мастерскую.

Еще одним преимуществом участия художников в творческом союзе (Беларусском Союзе художников) является освобождение от налога на тунеядство: творческие работники, которые являются членами союзов и художниками с сертификатами, считаются занятыми в экономике.

Вступление в творческий союз регулируется уставом самого союза. Например, для вступления в Беларусский союз художников необходимо соответствовать следующим условиям: достичь 18-летнего возраста, иметь высшее профессиональное художественное образование, быть деятелем изобразительного искусства или искусствоведения, создавать произведения искусства или искусствоведческие работы, имеющие самостоятельную творческую ценность. В исключительных случаях в Беларусский союз художников может быть принят художник без специального образования, который своим творчеством доказал профессиональную значимость, признанную широкой художественной общественностью.

Для вступления в Союз художник должен предоставить председателю секции или областной организации Союза следующие документы:

1. письменное заявление,
2. копия диплома об образовании,
3. автобиография,
4. справка с места жительства,
5. Две цветных фото 3х4,
6. документально подтвержденный список выставок (не менее 10 республиканских выставок), объектов, публикаций, изданий и др., фотографии работ с указанием каталожных данных, список основных работ,
7. рекомендации не менее трех членов Союза со стажем не менее 5 лет,
8. характеристика и справка с места работы (если художник работает).

С подачей документов процедура не заканчивается – если секция или областная организация Союза рекомендует художника для вступления в члены, то ему придется лично принести все документы на рассмотрение комиссии, состоящей из Секретариата Союза и членов ревкомиссии. Затем документы рассматривают президиум и Рада Союза. Только после многоэтапного рассмотрения документов и принятия положительного решения художник получает членский билет. На июнь 2019 года в Беларусский союз художников входили всего 1019 членов по всей Беларуси.

Регистрация и налогообложение деятельности творческих работников (художников)

Если творческий работник действует самостоятельно без заключения трудового или гражданско-правового договора с коллективом художественного творчества, организацией культуры или иным субъектом, то он должен зарегистрировать свою деятельность и выплачивать свои налоги самостоятельно как ремесленник или индивидуальный предприниматель.

Если художник регистрируется как ремесленник, он должен помнить, что ремесленная деятельность имеет как ряд преимуществ, так и ряд недостатков.

Если художник хочет работать как ремесленник, то он:

1. Должен стать на учет в налоговой инспекции по месту жительства;
2. Должен оплачивать ремесленный сбор 1 раз в год (1 базовая величина. На апрель 2019 года – 25,5 рублей. При этом если годовой доход больше ремесленного сбора х100, то нужно доплатить 10% от суммы такого превышения);
3. Должен использовать только личный труд (запрещено нанимать других людей);
4. Может реализовать изготовленные предметы творчества только в целях удовлетворения бытовых нужд граждан в специальных местах: на рынках, ярмарках, в собственных мастерских, через Интернет или по почте / с помощью доставки курьером, а также путем заключения договоров с другими юрлицами или ИП;
5. Может бесплатно обучать других людей (максимум 3 человека одновременно) своему ремеслу на основании договоров об обучении ремесленной деятельности в течение максимум 2 лет.

Если художник предпочитает оформиться как ИП, то он должен пройти государственную регистрацию в местном органе власти. Это может быть городской или районный исполнительный комитет. Для открытия ИП художник должен принести в регистрирующий орган свой паспорт, заявление на бланке, фото формата 3х4, квитанцию об уплате госпошлины, файл для документов. На следующий день после подачи документов в регистрирующий орган художник получает Свидетельство о государственной регистрации индивидуального предпринимателя с фото, адресом и государственным номером. После регистрации ИП не забудьте стать на учет в налоговой инспекции по месту жительства. Так как художник в таком случае уплачивает единый налог, ему необязательно открывать счет в банке или соблюдать другие формальности. Единый налог уплачивается раз в месяц, и нужно подавать отчетность в налоговую инспекцию.

Регистрация в качестве ИП может быть выгодной в том случае, если художник собирается привлекать к своей деятельности других людей на основании договоров, а также если его годовой доход является значительным. При регистрации ИП не проверяют, является ли деятельность искусством, главное – соблюсти формальности и своевременно уплачивать налоги.

Письмо 1

В начале 2019 года мне пришло небольшое письмо с таким началом:

«Служба занятости населения г. Минска приглашает для оказания содействия в поиске работы в отдел обслуживания граждан No2.

По вопросам включения (исключения, освобождения от оплаты услуг с возмещением затрат в связи с нахождением в трудной жизненной ситуации) в базу данных трудоспособных граждан, не занятых в экономике, необходимо обращаться в постоянно действующую комиссию по координации работы по содействию занятости населения администрации … района г. Минска».

Я знал, что подпадаю под действие закона о «не занятых в экономике».

С одной стороны, у меня была возможность доказать, что я «работник культуры»: последние четыре года после окончания Академии искусств я периодически выставлялся. C другой стороны, я много думал о том, что я должен показывать и кому: меня всегда преследовало ощущение тщетности самого действия и невозможности оправдать существование того, чем я занимаюсь, перед своим государством.

Постепенно я начал собирать специальное портфолио для Министерства культуры. Когда я позвонил в министерство, чтобы узнать какие документы нужны, мне сообщили что должно быть максимум десять работ, выполненных на высоком профессиональном уровне, что уже звучало довольно расплывчато. 

Потом я позвонил в администрацию района и написал заявление об отсрочке (я попросил об отсрочке на три месяца), чтобы успеть собрать все документы.

Список документов, необходимых для комиссии:

1. Две рецензии от художников, желательно из Союза художников. Статьи обо мне как художнике, каталоги, дипломы, упоминания в СМИ;
2. Диплом о получении высшего художественного образования (если имеется);
3. Фотографии десяти работ (на комиссию нужно было принести оригиналы работ) с описанием;
4. Творческая биография.

Все должно быть записано на три DVD-диска (прислать на электронную почту или принести на флешке нельзя). Когда звонил в Министерство культуры узнать, какие работы должны быть на фотографиях, мне ответили, что инсталляция не входит в перечень работ, которые могут быть показаны, не является искусством и не может рассматриваться комиссией (видимо, спутав с документом от министерства, где кураторство названо нетворческой деятельностью). 

Процесс сбора документов прерывался работой и художественной резиденцией, а также отсутствием понимания, для чего это нужно: формально понятно, но вот сам сбор документов и ритуальность всего действия довольно сильно фрустрировали.

Этот процесс сам по себе напоминал о сложности артикуляции в Беларуси того, чем именно ты занимаешься. В то время как для большинства художников и художниц в Беларуси есть много проблем с саморепрезентацией в поле искусства, административный запрос – чем вы занимаетесь и где берете стредства к существованию – приводит в ступор. Само пограничное состояние современного искусства в Беларуси уже делает художников и художниц дрейфующими субъектами, избегающими (не всегда по своей воле) фиксации и описания, но желание государства зафиксировать нас, как-то назвать и обозначить, придать нам некий экономический статус (ведь все это делается, чтобы узнать, чем мы живем) усиливает это положение.

Требование обозначить себя, назвать, быть занесенным в список, при этом доказать, что ты полезен, или что ты действительно художник, хотя для твоей работы в стране нет даже государственной институции (например музея современного искусства), вызывает глубокие противоречия и много вопросов.

Так как я живу не один в квартире (а согласно закону, если ты не докажешь, что занят в экономике страны, то будешь платить коммунальные по завышенным тарифам), я должен считаться с родными, поэтому было решено подать документы.

Подача документов состоялась 19 июня. На ответ законом отведен месяц, в течение этого времени меня должны были пригласить с работами на комиссию.

Заседание

19 июля, ровно через месяц, мне позвонили и пригласили прийти в Министерство культуры 21 июля в 12:00. С собой попросили взять несколько оригиналов работ. 

В 12:00 я был в зале для заседаний. Был только один я, хотя обычно собирают несколько кандидатов на получение статуса. Всего в комиссии числилось одиннадцать человек, на мое обсуждение пришли только восемь, а для кворума нужно девять голосов. К счастью, один из членов комиссии, который не пришел на заседание, заочно ознакомился с моими документами и дал положительную оценку. 

Секретарь зачитала мою краткую биографию, после чего слово дали мне, попросив рассказать о моем искусстве. На экран проецировались изображения десяти работ, которые я записал на диск для подачи заявления. Думаю, что мой рассказ длился 8-10 минут. Мне задали только один вопрос: о том, где у меня были персональные выставки. После ответа мне сказали спасибо и разрешили уйти. 

Процедура выглядела одновременно и официально, и бессмысленно: чувствовалось, что это никому не нужно. Несмотря на то, что заседание прошло нормально, определенное сомнение все равно оставалось: вроде бы меня и «опознали», но при этом было ощущение что и сама комиссия не понимает до конца, для чего это все, и тем не менее исправно выполняет свою функцию. Или скорее я оказался не тем, кого государство ищет на роль тунеядца. 

Письмо 2

29 июля я нашел в почтовом ящике письмо с уведомлением о том, что мне предоставляется статус культурного работника сроком на пять лет. 

***

Есть две оптики, или способа рассмотрения этой процедуры, которыми я периодически пользовался в это время. Первая – это слепое следование как ритуалу, так и государственным процедурам. Используя эту оптику, можно много не думать и воспринимать все как данность и неизбежность: то есть так, как государство и хотело бы. Вторая оптика – это постоянно блуждающий взгляд; состояние, когда не знаешь, куда смотреть и зачем это нужно. Такая невротичность не добавляет уверенности или спокойствия, но хорошо иллюстрирует то состояние, в которое тебя ставит государственный аппарат, желая вписать в какие-то объясняющие рамки. Вместо определения, которое дает статус творческого работника, он скорее является подписью к той ситуации, в которой оказывается художник или человек в этой стране. 

В чем-то это похоже на подпись к работе на художественных выставках: призванные как-то направить или объяснить работу, часто они являются ничего не значащим фразами и словами, которые никуда не приводят и ничего не выражают. В свою очередь, мне кажется правильным и важным придать этой ситуации свой взгляд, забрать эту ситуацию и мобилизовать себя. 

Налог на тунеядство вывел на площадь людей, которые ранее не были видимы для государства и друг друга. Гастарбайтеры, которые работают за границей, художники, просто неработающие или работающие на себя встают в один ряд, появляются, становятся «живыми» друг для друга.

Согласно Джудит Батлер, для Арендт «политическое действие осуществляется при условии появление тела. Я являюсь другим, они являются мне», а пространство между нами дает возможность каждому из нас появиться. Мы не просто видим друг друга, и не просто говорим, чтобы слушать друг друга. То, «кем мы телесно являемся, есть способ бытия “для” другого». При таком появлении мы становимся «телесно доступны для другого», чье мнение мы не можем предсказать и проконтролировать. ¹

Таким образом произошла своего рода развиртуализация меня и других граждан, попавших под закон, и стоит продолжать этот процесс появления друг перед другом, и для себя самого. Начать можно хотя бы с описания, которое я здесь попытался сделать: артикуляция и придание голоса ситуациям и вещам на этой территории – сейчас для меня одна из самых важных задач. То, что не имеет голоса, должно его получить; то, что не было названо, должно быть названо – а не делегировано по традиции государству, которое уже давно нас не представляет.

С получением статуса культурного работника в общем ничего не поменялось, появилось только спокойствие, что мне не повысят квартплату в ближайшие пять лет (на столько выдается статус). Но стоит отметить, что такие документы и законы являются поводом для пересмотра того, как мы существуем в обществе и государстве, и помнить, что все может быть переоценено, пересобрано или вообще отменено, так как закон не выполняет никакую функцию, но дискредитирует работников культуры, и не только. 

Иногда мелкомасштабные и самоорганизованные, самоуправляемые художниками инициативы рассматриваются как основа экосистемы мира искусства, которая дает возможность художникам и кураторам на ранних стадиях их карьеры вырасти в успешных профессионалов. Вместе с этим, такое утверждение ограничивает значимость этих инициатив и организаций и вытесняет их с общего поля искусства, где ценится индивидуальный художественный успех. Чтобы понять политический потенциал мелкомасштабных художественных организаций и структур, нам следует обратить внимание на те ценности, которые ставят под вопрос традиционную иерархию мира искусства, превозносящего индивидуализм. Хотя небольшие самоорганизованные инициативы и структуры действительно могут быть важны для художников в начале их карьеры, они также являются полем (или имеют потенциал им стать), которое предлагает другие реальности и роли за пределами установленных культурных и экономических систем капитализма. Многие самоуправляемые инициативы хотят быть радикальными, крепко связанными с локальными и глобальными сообществами и дискурсами, и одновременно с этим стремятся создавать альтернативные отношения и коллективные реалии. Группы идейных художников, кураторов и культурных практиков организуют работу таких инициатив исходя из убеждения, что искусство необходимо, а такие пространства поддерживают то, что считают наиболее злободневным. Все делается просто потому, что представляется важным. Подобные пространства дают возможность искусству существовать вне художественного рынка и функционировать в рамках местных сообществ ради перемен. Эти энтузиасты много и упорно работают, зачастую без достаточного финансирования, обходя и преодолевая те ограничения и обязательства, которые появляются вместе с финансированием – и все это с впечатляющей изобретательностью! И даже если у них иногда не получается соответствовать своим радикальным намерениям, то по крайней мере поле наполняется людьми, которые на самом деле пытаются создать иное положение дел. И это очень ценно.

В ходе арт-проекта “Сауна для безработных” (2014 – по настоящее время), в рамках которого я нанимаю безработных, чтобы вместе ходить в сауну и делиться знаниями и опытом, полученными будучи без работы, я сотрудничала с несколькими небольшими самоорганизованными инициативами в Швеции и за границей. Я сильно зависела от этих местных самоорганизованных платформ современного искусства в городских и сельских районах по всей стране: Extensions Hagen, Art Lab Gnesta, Galleri Syster, Not Quite и Gylleboverket в Швеции, District в Берлине, Германия, и Studio 17 в Ставангере, Норвегия.

Все эти организации адаптировались к особенностям проекта, поддерживая его своим временем, связями, институциональной позицией и публикой. Часто я сама обращалась к ним, иногда почти без предупреждения, и просила их о сотрудничестве – а не ждала приглашения, как обычно принято в сфере искусства. Во время первого и самого интенсивного года в моем распоряжении было финансирование, полученное через фонд, поддерживающий проекты в области паблик-арта. После “Сауна для безработных” стала зависеть от приглашений организаций, которые могли покрыть затраты на ее воплощение. Реализовать проект в новых условиях было предсказуемо сложнее, так как финансирование часто поступает вместе с ожиданиями: выставки, мероприятия или другого публичного события. “Сауна для безработных” – это социальный и процессно-ориентированный проект, который не обязательно вписывается в эти форматы (несмотря на то, что он может трансформироваться и экспонировать свою собственную историю). Имея собственное финансирование и будучи организован в сотрудничестве с самоорганизованными инициативами и параллельно их планам, проект смог осуществиться без ущерба собственной логике. После того, как отведенный для финансирования проекта срок в год подошел к концу, я могу заниматься “Сауной” или представлять ее части в рамках установленных норм производства и демонстрации искусства, при этом не нарушая цельность всего проекта. Я не могу не подчеркнуть в лишний раз, насколько все работники самоорганизованных институций были вовлечены в проект, и как много времени они в него вложили. Эти организации были связующим звеном между проектом и локальным сообществом, делая возможным практически все без больших финансовых затрат, и только потому, что они находили это важным, и даже несмотря на то, что я не всегда вписывалась в их распланированный бюджет.

Предыстория

“Сауна для безработных” – это художественный проект, который исследует знания, скрывающиеся в пробелах резюме, а также политический потенциал пребывания вне и в то же время в самом центре дискуссии о наемном труде. Проект вдохновляет безработных людей – группу, которая недостаточно организована и не имеет общего голоса в дискуссии о своих правах и социальном положении в обществе – на то, чтобы начать разговор о своей философской, политической и социальной ситуации. “Сауна для безработных” стремится к тому, чтобы представить другую реальность, где безработность не воспринимается как личная неудача, а рассматривается как структурное следствие системы, которая не берет на себя ответственность за каждую и каждого.

Структура проекта смоделирована на основе трудовой системы, которая организует рабочих путем создания трудовых мест. Несмотря на то, что эта структура существует в рамках художественного проекта, она воссоздает настоящую структуру рынка, на котором есть работодатель, работник и безработный. Работа заключается в том, чтобы быть в сауне коллективно, в небольшой группе других трудоустроенных “безработных”, разговаривая обо всем том, что волнует группу относительно их настоящего положения и опыта пребывания безработными. Разговоры записываются, аккумулируются время и пот, эмоции и знания покупаются за часовую оплату. Объявление о поиске работников публикуется в официальных центрах трудоустройства. Содержание объявления дает понять, что существуют специфические опыт и знания, которые приобретаются во время отсутствия работы, и изучать это ситуативное знание важно для общества в целом. Проект также был представлен в виде публикаций, текстов, инсталляций с полотенцами и звуком, музыкой и публичными выступлениями.

Результаты воркшопа проекта СТАТУС

Вступление

Этот текст появился в качестве одного из результатов воркшопа проекта СТАТУС “Проектируя параллельное общество”, который провели в Минске художники из Швеции Джон Хантингтон и Ларс Новенг 6-7 июня 2019 года. Этот воркшоп использовал художественную стратегию, суть которой заключалась в создании воображаемой альтернативной институции. Инструкторы Хантингтон и Новенг основывались на игровом методе под названием “обратное проектирование”. Этот метод построен на идее о том, что новые воображаемые институции потенциально существуют еще до того, как функционируют как таковые. Команда из двух руководителей и четырех участниц провела два дня, разрабатывая различные стратегии для альтернативных институций Беларуси и обсуждая их политический и художественный потенциал.

Структура текста следует ходу воркшопа, и мы приглашаем исследовать одну за одной все стадии проектирования параллельного общества – так же, как делали это участники и участницы. В первой части текста мы рассмотрим саму идею проектирования параллельного общества, а также опыт создания Хантингтоном и Новенгом альтернативной институции в Швеции, Frihetsförmedlingen (Шведская общественная служба Свободы). Далее мы поделимся результатами коллективного поиска идей, который также являлся частью воркшопа. Целью этого поиска было выявить проблемные стороны государственных организаций и общественных институций Беларуси и исследовать способы “зеркально отразить” их, создавая воображаемые институции. Наша команда сфокусировалась на Министерстве культуры и КГБ. Мы использовали эти институции для того, чтобы описать основу беларусского общества, определяемого через продвигаемую Президентом Лукашенко и господствующую в настоящий момент идею стабильности.¹ Таким образом, третья часть этого эссе описывает концепцию альтернативной институции, разработанной в результате воркшопа: Министерства неопределенности. Министерство неопределенности – это прототип воображаемой институции, которая должна сбалансировать дихотомию стабильности и неопределенности, характерную для беларусского общества сегодня.

Проектируя параллельное общество

Прежде всего, нужно подробно остановиться на источнике нашего вдохновения. Джон Хантингтон и Ларс Новенг – это шведские художники, которых пригласили провести семинар в Минске в рамках проекта СТАТУС, поскольку они управляют проектом под названием Frihetsförmedlingen (Шведская общественная служба Свободы). Шведская общественная служба Свободы является альтернативной институцией. Это означает, что, хотя она воспроизводит с зеркальной точностью функции реальных государственных органов, она стремится критиковать текущий порядок вещей. Вот как Новенг объясняет идею своего проекта:

Мы хотели прокомментировать одержимость работой как гражданской обязанностью и смыслом жизни. Сегодня из-за этой системы убеждений создается бесчисленное количество ненужных рабочих мест, а безработных вводят в «исправительные» программы, призванные как дисциплинировать, так и стигматизировать их. Такой подход является насильственным и неустойчивым, и становится основной причиной стремительного роста числа вызванных стрессом заболеваний среди населения. Проект Frihetsförmedlingen существует как критика общества, основанного на труде. Начав его, мы решили восполнить пробел в обществе, создав институт, который относится к понятию свободы так же серьезно, как Шведская государственная служба занятости относится к понятию работы. Мы решили сделать свободу обязательной, так сказать.

Альтернативная институция, также как и процесс проектирования параллельного общества, могут быть рассмотрены как художественная практика или художественный активизм. Это работает, так как играет с непластичным мышлением людей. Хантингтон утверждает:

Это создание чего-то очень отличного от повседневной жизни, где форма хорошо знакома, но содержание заменено. Участники или наблюдатели такого альтернативного учреждения могут быть как растеряны, так и удивлены, но для них это будет являться отправной точкой для переоценки существующих институций. Когда вы знакомитесь с альтернативным учреждением, вы способны переосмыслить норму.

Этот подход, возможно, не самый эффективный, тем не менее это способ инициировать социальные преобразования. Он значимый с практической точки зрения, так как приглашает к совместному творчеству. Это не просто недовольство окружающей средой, но и попытка побудить к критическому мышлению. «Передразнивание господствующей версии реальности позволяет нам обнаруживать скрытые мифы и идеологии, которые заложены в нашем повседневном поведении, – говорит Новенг. – Вот почему я думаю, что эта стратегия создает возможность для более глубоких изменений по сравнению с тем, когда мы что-то критикуем и предлагаем решения и после молча принимаем преобладающую парадигму».

Эти идеи и опыт Frihetsförmedlingen стали отправной точкой для рассмотрения того, как мы можем применить шведский опыт к беларусской реальности. Наша рабочая группа, которая состояла из Джона Хантингтона и Ларса Новенга, Кристин Вальстрём Эрикссон, Алины Деревянко, Елизаветы Ковтяк и Софии Садовской, придумала концепцию альтернативного учреждения под названием Министерство неопределенности, и последующие части текста раскроют его идею.

Дорога к неопределенности: поиск проблемных сторон

Чтобы обнаружить дефектные и проблемные учреждения, мы начали с мозгового штурма. Так как наша рабочая группа в основном состояла из художниц и культурных менеджерок, мы сосредоточили свое внимание на государственных учреждениях, которые работают в культурной и социальной сферах. В начале текста важно описать все идеи, которые возникли в ходе нашего обсуждения, поскольку наша окончательная концепция не была альтернативой им, а скорее включала их все. Чтобы правильно понять саму идею Министерства неопределенности – идею альтернативного учреждения, которое мы разработали во время семинара, – необходимо знать все проблемные моменты, которые мы отметили.

Когда преподаватели попросили нас подумать о проблемном учреждении, первым, что всплыло у нас в голове, было Министерство культуры. Повторимся, что среди участников были в основном художницы, кураторки и культурные менеджерки, поэтому неудивительно, что наш самый травмирующий профессиональный опыт был связан именно с этим министерством. Как ни странно, вне зависимости от того, работаете ли вы в государственном художественном учреждении или в частном, Министерство культуры будет неприятностью для всех. Поскольку Министерство культуры накладывает множество ограничений на художников и кураторов, мы подумали о том, чтобы отзеркалить его деятельность, создав Министерство бескультурья для поощрения художественного вандализма, непослушания и свободы самовыражения.

Кроме того, мы обратили наше внимание на проблему, о которой хорошо знают как внутри страны, так и за ее пределами – КГБ и его печально известная деятельность. В Беларуси под КГБ мы до сих пор подразумеваем ту же структуру, что существовала в СССР. В настоящее время КГБ стал источником экзотизации и ностальгии в западной массовой культуре. В то время как во всех других постсоветских странах, где бывший КГБ существует под новыми именами и объявляет себя более демократичным и гуманным, беларусский Комитет государственной безопасности сохранил то же имя, структуру, миссию и штат.

Мы хотели создать параллельное учреждение, противоположное КГБ. Как можно зеркально отразить учреждение, которое хранит секретные досье на практически всех жителей страны, а также записывает разговоры граждан, чтобы использовать их позже?² Возможно, делая то же самое, но по отношению к правительству, а не гражданам, и предоставляя собранные данные широкой общественности. По иронии судьбы, хотя такая прозрачность и напоминает нам о классической демократии, в современной Беларуси эту демократию можно считать фантастической параллельной реальностью: художественной практикой, а не реальной политической системой.

Кроме того, у нас была идея поработать с проявлениями деятельности КГБ в профессиональной жизни беларусов. КГБ вмешивается как в независимые, так и в государственные структуры. У первых есть так называемые «кураторы»³, которые связываются с лидером НГО или средствами массовой информации, чтобы повлиять на их работу и запретить определенные формы деятельности. Государственные учреждения контролируются изнутри, поскольку у каждого из них есть “Первый отдел”⁴, который является представителем КГБ в организации. Во время семинара мы обсудили способы поддержки деятельности подрывного режима с помощью «кураторов», которые обеспечат свободу слова и социальные изменения. Идея состояла в том, чтобы объединить этих так называемых кураторов в группу под названием «Последний отдел». Это может показаться не имеющим отношения к окончательной идее, но с нашей точки зрения, концепция Министерства неопределенности начала оформляться.

Размышления о Министерстве неопределенности начались с осознания того, что создание параллельного общества в Беларуси должно обращаться к идее стабильности, так как идея безопасности и стабильности является основным пунктом политической повестки Президента Лукашенко. Несмотря на это, люди прекрасно понимают, что система и их благосостояние не так стабильны, как правительство хочет им внушить. Так мы начали играть со словом «безопасность» в названии «Комитет государственной безопасности». В результате этого мы придумали Комитет государственной (не)безопасности. Как бы мы ни были очарованы этой идеей, нас беспокоило, что слово «небезопасность» неоднозначно, поскольку оно касается как уязвимости, так и подверженности опасности. Когда эта идея развилась, мы поняли, что существует какая-то другая, большая необходимость, чем просто дискредитация режима. Она продиктована ощущением незащищенности в среде, которая постоянно подчеркивает свою безопасность. Все началось скорее как шутка, когда кто-то из нас сказал, что Комитет государственной (не)безопасности должен быть частью Министерства неопределенности. И это было очень точно – так мы и придумали Министерство неопределенности.

Министерство неопределенности: его структура и цели

Обсуждение концепта началось с шутки о том, что любое министерство в Беларуси может быть Министерством неопределенности, так как оно избегает ответственности и не может дать четкие ответы по требованию общества. Поначалу создание Министерства неопределенности казалось шагом на пути к институциональной критике, способом подчеркнуть существующие у исполнительной власти проблемы. Но после того, как нам стало ясно, что этот концепт несет в себе нечто большее, чем простое преувеличение абсурдности существующей системы с целью демонстрации ее неисправности, мы начали исследовать неопределенность как ключевую для всей страны идею, и ее противопоставленность стабильности.

Министерство неопределенности – это альтернативная организация, которая повторяет некоторые технические характеристики министерств. У него должен быть веб-сайт, официальная повестка и фирменный стиль, как у любого министерства. Почему именно они? По сути, это то, с чем могут столкнуться граждане, если они заинтересуются деятельностью министерства. Реальная же работа министерств в Беларуси довольно непрозрачна и скрыта за бюрократией. В отличие от «настоящих» министерств, Министерство неопределенности инициирует и стимулирует публичные обсуждения, которые не имеют своей целью найти какое-то решение. Эта альтернативная институция является критикой как пассивности раздутой бюрократической системы, так и нежелания органов государственной власти брать на себя ответственность. Другая функция Министерства неопределенности заключается в том, чтобы создать место встречи для граждан, где они могут обсудить показную стабильность и неопределенность и беспокойство, которые существуют вне ее.

Такая альтернативная институция подразумевает множество как целей, так и трудностей. Чтобы составить более полную картину, давайте перечислим ее задачи. (1) Уменьшение самоцензуры. Беларусский политический режим часто ассоциируется с авторитарным правлением Лукашенко, но возможности гражданского участия ограничиваются всей системой. Это выходит за рамки официальных правил, поскольку в сознании людей уже существует представление, как следует себя вести, сталкиваясь с чиновниками. Примером может быть отказ улыбаться милиционеру/милиционерке или пограничнику/пограничнице, но на деле все эти маленькие жесты становятся знаком высокого уровня самоцензуры. Разумеется, существуют определенные органы власти, которые содействуют именно этой цели, но здесь есть также и нечто большее. Поскольку такие ограничения встроены в сознание, люди применяют их также и к своим идеям и затем отказываются от своих планов, потому что они часто думают, что все будет запрещено или приведет к еще более нежелательным последствиям. Так, часто именно люди накладывают на себя ограничения в соответствии с несуществующим кодексом безопасности, а вовсе не сами власти. Осознавать возможные последствия — вполне разумно, но зачастую такая самоцензура приводит к бездействию, хотя на самом деле какие-то действия можно было бы предпринять. Именно из-за этого упускаются многие возможности изменений общества к лучшему.

(2) Создать пространство для гражданского участия в бюрократическом управлении и принятии решений. На протяжении десятилетий беларусская система управления позволяла своим гражданам участвовать в публичном принятии решений только на самом низком уровне — достаточно долгое время, чтобы люди стали забывать о своем праве и долге быть частью этих процессов. Любая попытка взаимодействия с политическим (на любом уровне) расценивается как протест и причастность к оппозиции. Для многих это слишком тяжело, и они не хотят ставить себя в такое уязвимое положение. Поэтому команда проекта решила, что Министерство неопределенности могло бы стать таким местом (хотя и не материальным), куда можно приглашать людей для гражданского обсуждения, чтобы развивать их стремление быть более активными, когда дело дойдет до реальных общественных действий. Тем не менее, Министерство неопределенности не предназначено для разработки конкретных решений. Это скорее место для тренировки самой возможности быть активным членом общества и наслаждаться этим. Соответственно, принципы обсуждения — это ненасильственное общение, право не-выбора, не-согласия и не-обязанности. Цель министерства — помочь людям осознать собственный голос и принять свои страхи, а не действовать.

Беларусская политическая и общественная система действительно находится под гиперконтролем. Однако необходимость иметь дело с установленными правилами характерна для всех, кто живет в капиталистическом обществе. Всем нужно встроиться в систему, определиться со своими карьерными планами, жизненным выбором и существовать в соответствии с KPI⁵ и культурой достижений, хотя условия меняются постоянно. В Беларуси капиталистические ценности слиты с советским наследием, не оставляя места для какой-либо неопределенности: каждый должен что-либо выбрать, определиться и далее быть во всем уверенным во время следования предписанному жизненному пути (школа, почти обязательное высшее образование, работа, брак, дети, (развод и снова брак), выход на пенсию с той же работы, которую нашел или нашла тридцать лет назад, смерть). Этот путь кажется нереалистичным, и всегда существует какой-либо элемент неопределенности.

Непринятие этой неопределенности может привести к тревоге и слепому повиновению. Соответственно, немного неуверенности просто необходимо, чтобы сопротивляться государственной системе и капиталистическим ценностям. Или хотя бы чтобы быть чуть менее серьезным насчет жизненного выбора. Это «освобождение» от диктата определенности меняет взаимоотношения между личностью и системой, что в дальнейшем может привести к более основательным изменениям общества. Беларусская система ставит своей целью отчитываться перед населением, что все стабильно, безопасно и определенно, в то время как совершенно очевидно, что эта стабильность иллюзорна. Этот разрыв становится причиной тревоги для людей, которые осознают несоответствие между тем, что заявляется, и реальностью. Люди не могут полностью доверять правительству, когда они видят это противоречие. Тем не менее, они также не могут и взять на себя ответственность, потому что они живут в гиперконтролируемом обществе. Таким образом, мы должны принять эту неопределенность, чтобы использовать ее.

Какова роль Министерства неопределенности в этой [стабильной] системе? Она заключается в (3) балансе между официальными заявлениями о стабильности и безопасности и реальным жизненным опытом. В случаях, когда навязываются определенность и стабильность, задача министерства — закрепить идею, что вредно быть настолько в чем-то уверенным или уверенной. Смысл в том, чтобы отзеркаливать и ставить под вопрос систему и навязывание стабильности.

Смена власти через художественные практики — это, возможно, не самый эффективный способ усложнить статус-кво. Тем не менее, у художественной интервенции есть потенциал менять мнения людей, и это может помочь выполнить последнюю задачу проекта — (4) уменьшение напряжения между широкой общественностью и властями.

***

Создание параллельного общества — это и мысленное упражнение, и художественная стратегия. Парадокс этой практики в том, что идея заключается в высмеивании реальности, но вскоре ты начинаешь воспринимать эту реальность ужасно серьезно. Может быть, это все дух бюрократического влияния, потому что бюрократия влияет даже на атмосферу свободного художественного обсуждения. Возможно, это противоречие дает благодатную почву для того, чтобы мыслить шире. Возникает чувство, что такие традиционные методы политического преобразования, как протесты и прямая институциональная критика, не работают в Беларуси из-за низкого уровня общественной вовлеченности и страха перед ее последствиями. Идея создания параллельного общества возникла в Швеции, чья политическая система довольно сильно отличается от беларусской. Однако кажется, что разработанный Хантингтоном и Новенгом подход может помочь общественным изменениям в Беларуси. Мы считаем, что в этом подходе заключен большой потенциал для такого содействия благодаря его кажущейся несерьезности, которая освобождает сознание. Его игровая природа и «безобидность» помогает начать обсуждение и постановку вопроса о насущных проблемах, освобождая от страха, который всегда возникает, когда поднимаются подобные темы.

Создание параллельного общества объединяет художников, активистов и, что самое важное, широкую общественность. Более того, этот подход может применяться к любому обществу для работы с разнообразными проблемами: дихотомия стабильности и неопределенности — только одна из них. Как бы то ни было, все это может стать хорошей отправной точкой.

***

Мы набираем сотрудников!

В отличие от реальных министерств, у Министерства неопределенности безлимитное и нерегулируемое число сотрудников. 

Мы приглашаем всех, кого вдохновили идеи описанные в тексте, стать альтернативными сотрудницами и сотрудниками Министерства неопределенности. Для этого нужно заполнить макет удостоверения, добавив туда свое имя и фотографию (или просто нарисуйте свой портрет вместо фото). Удостоверение может быть вашей маленькой тайной, но вы также можете разместить его онлайн с хэштегом #министерство_неопределенности.