Мимикрия. Почти белое, но не белое

О мотивах решения примерить на себя другую персону, сконструировать тайную, неузнаваемую личность; применить неожиданную стратегию действий; приемах создания и использования оптической иллюзии. Для меня сейчас очень важно найти стратегии и способы жизни и функционирования. 

Ольга Масловская, 
из кураторского текста к выставке «Почти белое, но не белое», которая была реализована в САРАЙ, художественно-кураторском проекте Ольги Масловской с художниками: Кочегаром Бганцевым, Ольгой Кирилловой, Сергеем Кирющенко, Ольгой Сазыкиной, Антониной Слободчиковой – и самой кураторкой и художницей Ольгой Масловской.

Материал о брестском выставочном проекте складывается из кратких диалогов, высказываний, спорных и критических заявлений его авторов, организаторов. Приоритетным для меня стало не столько описание события, сколько отражение зарождающихся либо продолжающихся в контексте этого события дискуссий, проявление негомогенности, иногда противоречивости позиций внутри практически невидимого арт поля. 

Выставка, на мой взгляд, стала своеобразной разметкой рабочих художнических стратегий, инструментов и форм реализации. Попыткой сконструировать платформу, место, пространство коммуникации, где, подавая сигналы друг другу, обмениваясь «кодами», получая допуск, происходит опознавание друг друга.  И это место, географическая точка на карте Бреста, становится сегодня одним из важных пунктов жизнедеятельности фрагментированной и разряженной культурной среды. Некая пограничная зона между легитимным и подпольным, приватным и публичным, видимым и непрозрачным.

Место. САРАЙ

  • Фотографии здесь и далее в тексте: Dark Matter

Ольга Масловская: Для меня здесь несколько важных вещей. Во-первых, то, что это происходит у меня дома. САРАЙ – это мой художественно-кураторский проект. Никогда не считала его галерей, выставочным залом, хотя в итоге иногда он таковым является, особенно в случае, когда выставку курирую не я. Для себя этот проект я рассматриваю среди прочего как иллюстрацию процессов децентрализации, смещения центров, проблематизации периферийности, провинциальности в искусстве. Также повод подумать об уровне приватности и публичности в жизни и в искусстве. Мне всегда было интересно, до какой степени художник должен обнажиться, чтобы пробить, донести свое высказывание таким образом, чтобы зритель не мог отвертеться. И вот, я впускаю до сотни знакомых и не знакомых людей в свою спальню (или вынуждаю их туда войти?). Вместе с тем, здесь происходит свободное высказывание, без цензуры, диктата, конъюнктуры. Сегодня мы все рассредоточились, многие уехали. Происходящее в Сарае становится объединяющим коллективным действием. На выставку «Почти белое, но не белое» художники приехали заранее, была создана ситуация совместной деятельности. Художники не просто приехали и повесили свои работы. Мы вместе создавали логику и срежиссировали экспозицию. Здесь не было диктата куратора, нет вертикального, директивного характера взаимодействия внутри проекта. Очень важный для меня отзыв, о котором говорили и художники, и зрители, сформулировал известный и опытный художник и участник выставки Сергей Кирющенко. Он сказал, что была очень тёплая атмосфера. Для меня это очень важно. Это также одна из задач – создать атмосферу, где и участники, и аудитория чувствуют себя Дома: чтобы всем было уютно как дома. Это ещё про то, что современное искусство принято считать чем-то закрытым – зоной элитарного. Возможно, моя идея утопическая, но такая попытка свести очень близко художников и зрителей, на мой взгляд, обозначенный барьер размягчает.

Мимикрия. Фиксируя определения

Дита Войт: Мимикрия, как вы обозначаете это понятие? Опознаете ли ее сегодняшней стратегией? И если не мимикрия, то какова рабочая стратегия сегодня?

Ольга Масловская: Мимикрия – это понятие из животного мира, и там все намного проще, потому что они применяют только одну форму мимикрии: цвет, форма, звук… А человеческая мимикрия, если мы переносим это понятие в наш человеческий мир, – более сложная вещь, многоуровневая, как бы 3D. Мимикрия может быть для защиты, а может быть для нападения. Мы упоминаем постколониальный дискурс (отсылка к тексту Хоми Баба «Мимикрия и человек. Двойственность колониального дискурса», – прим. автора), когда колонизатор колонизируя саморазрушается. Эти механизмы несут опасность прежде всего для колонизатора. Потому что он пытается сделать этого Другого подобным себе. Во-первых, это невозможно, а во-вторых, колонизатор, агрессор и не хочет делать его своей полной копией, это для него тоже опасно. Всегда есть какой-то сдвиг, различие, что разрушительно для колонизатора. Мне было интересно об этом подумать. Принято считать, что мимикрия — это всегда такая унизительная позиция, положение угнетенного человека. Но мне также хотелось показать, что это не так. У этого есть очень большой спектр действий и интерпретаций, это не позиция жертвы. Всегда есть выбор. Ведь согласно Хоми Баба, колонизатор также находится в слабой позиции. Он не полностью контролирует ситуацию. Это не тот случай, когда ничего нельзя сделать. На это важно было обратить внимание, особенно в нашей ситуации. 

Ольга Сазыкина: В прикладной психологии, способность легко и быстро менять маски и социальные роли, определяется как наиболее верная стратегия выживания. Чем больше социальных ролей и масок, тем личность более жизнеспособна. 

Антонина Слободчикова: Заявленная тема имеет большой спектр. Ее можно рассматривать с точки зрения биологии, а можно идти дальше, выходя в зону политическую, взаимоотношения людей в обществе. Мы здесь все живем в этой мимикрии, шизофрении, по человеческим понятиям. Поэтому мне как-то все это близко. 

Я бы назвала мимикрию позицией жизни, точнее выживания. Жизни в принципе. Для того чтобы существовать, ты используешь разные стратегии. И это одна из стратегий. 

Ольга Кириллова: Для меня не важно точное значение слова «мимикрия», как это работает, также как и сильная ли или слабая это позиция. Главное – ответить на вызов.

Сергей Кирющенко: Мимикрия – это защита от агрессивной среды. Это в биологии. В искусстве появляется отрицательная коннотация. 

Дита Войт: Выживание, резистенция, сопротивление или, как вы говорите, «защита от агрессивной среды»? Можно ли мимикрию, в нашем случае, назвать еще и ответом на текущее положение вещей, стратегией?

Сергей Кирющенко: Нет. Для меня это не является никаким ответом, ничем. На текущее, тем более, положение. Я никогда не отвечал на текущее положение, вот в чем дело… И у меня нет никакой стратегии. У меня стратегия такая: приходить по утрам в мастерскую, вечером уходить. Вот и вся моя стратегия…

Дита Войт: Сергей, вы упомянули по поводу отрицательной коннотации. В чем она отрицательна?

Сергей Кирющенко: …Ну, в приспособленчестве. В целом конечно, человек по жизни пытается приспособиться. Но стратегия художника, если это приспособленчество – это смерть. И мы видим беларусское искусство, когда 99.9 приспосабливается к рынку ли, к запросу …это страшно, ужасно печальная история… Ни одна из форм приспособления не работает… Активная и агрессивная позиция, это перестраивание, это уже не мимикрия совсем будет называться.

Пришло время заняться приземленным искусством. Сергей Кирющенко

Когда-то я сделал проект (проект «Пришло время заняться приземленным искусством», 2006-2009, –прим. автора), который частично показан на выставке, повествующий о перемене участи определенных объектов, что, в принципе, вписывается в эту ситуацию. Здесь нет прямолинейного ответа на кураторский текст. У всех у нас разные работы, и слава богу, что они такие разные. 

Я долго наблюдал деревню, какие-то работы там делал. Меня интересовало тогда несколько моментов: как от природы, природных объектов, трансформируя их, перейти к абстракции? Как рождается абстракция? Для себя я пытался ответить на этот вопрос. Конечно, здесь не может быть общей формулы. Но мне важно было понять, как художник постепенно приходит к абстракции. Многие авторы XX-XXI веков проходили этот путь. С другой стороны, меня интересовала тема разрушения колхозного строя. На этой основе был сделан этот проект.

Идея заключалась не в простом разрушение домов. Сегодня, по прошествии 15 лет, дома преобразились, деревня преобразилась, новое поколение начало обустраивать ее. Тогда умирание колхозов, советского – все это было очень наглядно. Лет десять я наблюдал это разрушение. Но что способно предотвратить вот это вот гниение, разложение? Только искусство. Т.е. только инструментами искусства мы можем это зафиксировать, оставить, превратить в факт истории. Меня очень интересовали моменты истории. Я исходил из того, что у нас все деревянное, деревянная культура постройки домов, хозяйственных строений. Это деревянное горело с периодичностью в 10-20 лет, опять же разрушалось и исчезало. Проводя параллель, вспомню свой опыт пребывания в маленьком местечке в Италии, Урбино, родине Рафаэля. Там в мэрии нам показали списки людей, которые жили здесь с века XIV-XV-го – вся эта история сохраняется. У нас же ничего нету. Пришло время, ушло время – и что? Как будто ничего и не было. Сохранить, зафиксировать нас в моментах истории может только искусство. Что художник может сделать? Что он может противопоставить загниванию? В целом уходу, исчезновению? Только свое искусство. Разрушение объекта было превращено в совершенно другую суть. Дальше последовала серия геометрической живописи…

Мимикрия к боли. Ольга Сазыкина

Этот арт-объект отсылает к известной сказке Ганса Христиана Андерсена «Дикие лебеди», в которой принцесса, чтобы снять заклятие с заколдованных братьев, дав обет молчания, плетет им рубашки из крапивы. Обжигая руки, не чувствуя, она плетет рубашки для своих изгнанных братьев.

Это о процессе инкарнации. О преодолении. О рождении нового человека. Пережив многое, в итоге обретаешь самого себя. И мимикрия к боли, душевной либо физической, – это готовность терпеть страдания ради какой-то высшей цели, даже просто власти над самим собой.

Мимикрия как художническая стратегия. Антонина Слободчикова

Антонина Слободчикова: Я действую в другой, инстаграмовской реальности. Это то, что меня сейчас, последний год, очень привлекает. Во-первых, очевидно, что публично выступать сложно, проблематично, невозможно. Поэтому виртуальная среда для меня является выходом. И там как раз-таки я могу себя показывать. В прошлом году в свой Инстаграм-профиль я выкладывала фотографии своих работ, в такой смешанной салатно-винегретной форме: изображения работ вперемешку с фотографиями бытовыми, совершенно абсурдистскими. Поэтому у меня профиль достаточно абсурдный: странный и смешной. Это попытка иронизировать по поводу всего: себя, действительности. Невозможность смириться с происходящим и одновременно [попытка – ред.] найти способ как-то воспринимать, не умирать под этой реальностью, а выживать. 

Зимой у меня случился очень тяжелый период. Я тогда поехала в резиденцию в Вену на два месяца. Там я пыталась переосмыслить, перестроить себя и вылечить. Началась война… Хочу сразу оговориться, что Инстаграм для меня это несерьезная платформа профессиональная, но, тем не менее, это возможность подавать сигналы своим коллегам, друзьям, о том, что я вообще существую, что я жива. Этот условный разговор этими сигналами, эта азбука Морзе, мне подходит. 

Еще до войны я перестроилась на сториз. Я поняла, что для меня это сейчас еще более условная форма выражения. Еще более краткосрочная, коротко играющая и исчезающая. Мне очень нравится, когда мы можем себя показать, быстро сформулировать свою мысль, и эта мысль быстро исчезает. Т.е. это в принципе то, как можно здесь и сейчас существовать. Подумать о чем-то и сразу эту мысль отогнать. Такая идея исчезающих сториз, исчезающей твоей жизни…

Дита Войт: В растворяющихся сигналах…

Антонина Слободчикова: Да, в растворяющихся сигналах. Т.е. ты можешь рассказать эту мимолетную историю и – все, на следующий день она уже не существует. Я иногда специально удаляю эти истории на следующий день. Получается проект длинною в день. Как правило, это все художественное высказывание, даже если это бытовая история. В последнее время я для себя определила, [что – ред.] все, чего я касаюсь – это искусство. Я не могу и не хочу действовать по-другому. Я художница, и все, на что я смотрю, становится сразу искусством. И в этом смысле меня не беспокоит разношёрстность или разночтение моих картинок, потому что Я их показываю. 

В Вене я вернулась к своему проекту «Я хочу быть такой же красивой, как и ты». Давнишний мой проект. По сути это про мимикрию, про то, как я хотела бы, или как я могла бы выглядеть, или как могут меня видеть другие. 

Дита Войт: Таким образом, мимикрия для тебя это…

Антонина Слободчикова: В контексте старых проектов – это, конечно, игра. Игра с образом, в подобие, игра с навязанными образами, стереотипами. Ведь, по сути дела, Инстаграм – это чистые стереотипы. Мне в этом смысле страшно интересно за этим за всем наблюдать. Иногда от этого устаешь, иногда даже становится грустно. Потому что тут все достаточно логично и однообразно. Ты просчитываешь все заранее. Но тем не менее, это факт реальности. И если это существует, это имеет место быть. Нельзя это нивелировать. К этому можно по-разному относиться. Но этому верят, это любят, этому платят деньги. Это реально имеет вес. Удивительная трансформация, вопрос ценностей – это очень интересно. Здесь работает уже моя внутренняя история, мой внутренний конфликт. Преобразование ценностей моральных, точнее сказать, гуманистических. Такая трансформация гуманизма. В каком-то смысле дегуманизация, мне так кажется. 

Первую часть проекта я делала в ванне, имитировала таких красоток, типа красоток, на фоне собачьих мисок, холодильника или стиральной машины. Это, конечно, был стеб над образом. Мне хотелось поиграть со своей внешностью. Я в принципе со своей внешностью не работаю. И не отношусь к этому серьезно. Мне было важно увидеть себя, себя показать, я никогда себя не показывала. Я не люблю на себя смотреть, это еще дополнительный мой конфликт по поводу социума и меня, моего образа и моей самопрезентации в обществе… 

В Вене я решила продолжить этот проект. Мне захотелось превратиться в другую и жить другой жизнью. Как если бы я была уже в другом месте, как если бы я жила, например, в Вене через внешнюю трансформацию. Для этого достаточно внешне измениться: купить парик, поменять образ – и для публики, которая смотрит на тебя, ты уже другая. И твой бэкграунд в РБ, травма и т.д., этого уже не видно, и ты совершенно другая. Через внешнюю оболочку поменять свое отношение к действительности. Конечно, это абсолютно утопическая идея. Но это на самом деле работает какое-то время. В моменте этого виртуального прочтения себя, ты можешь превратиться и на себя посмотреть через эту картинку. В этом есть феномен самопрезентации в соцсетях. Когда люди на себя смотрят чужими глазами, смотрят, кто на них посмотрел, кто поставил лайк. Это, конечно, игра. Я отношусь к этому как к игре. Связи с действительностью я не хочу прерывать. Реальность все равно существует. Не случайно я взяла эту музыку Марлен Дитрих,  – «Sag Mir Wo Die Blumen Sind» («Where Have All the Flowers Gone?» – ред.). Я оставляю очень важный для меня фундаментальный подтекст. Чтобы не уходить в легкомысленность. Все равно хочется говорить о серьезных вещах. 

Дина Войт: Амбивалентность: с одной стороны, ты, отрываясь от реальности, погружаешься в созданную другую действительность и презентуешь себя в виде Другого, с другой – ты проговариваешь важную повестку, укорененную в ту же реальность. Это прием, позволяющий тебе функционировать как художнику, делать свое высказывание, проговаривая существующее положение вещей?

Антонина Слободчикова: Да-да, реальность существует. Не важно, какого цвета у тебя парик. Вот в чем дело. В этом смысле, да, такая амбивалентность, шизофреническая ситуация. И в контексте проекта «Почти белое, но не белое» мне показалось, это очень про это про все.

Дита Войт: Мимикрия – это имитация, уподобление… Имитация для утверждения идентичности своей?

Антонина Слободчикова: Да. Идентичности относительно бытия. Если рассматривать вопрос через биологию, это правда про жизнь, для сохранения жизни. Мимикрия, мне кажется, – это сразу про амбивалентность, сразу эти две позиции. Форма разная: нападение либо сокрытие. Но суть в том, чтобы выжить. Я не рассматриваю это в контексте силы или не-силы. Это для меня не про это. Мне важно другое. Я вычленяю из этого понятие «самосохранение», и как оно осуществляется: партизанским образом, непартизанским… Это понятие тоже стереотипное. Поэтому очень четкие возникают ассоциации. Но если отбросить их, хотя мне они нравятся, воспринимать как метафору, то можно говорить о том, что все мы слились со своими стенами и домами. Нас не видно. Мы практически как палочники. Другое дело, какая у нас внутренняя стратегия. Понятно, каждый в своей норке может делать что угодно, какое-то высказывание или, наоборот, еще больше мимикрировать, сливаться. 

Понятно, что всегда хочется быть сильными и чтобы тебя уважали. Это то, что всегда эффектно. Но я считаю, такие рассуждения по поводу сильной–слабой стратегии в данном проекте некорректны. 

Дита Войт: Это про такого героя на час? История с Инстаграмом, когда сегодня о тебе говорят и у тебя миллионы лайков, а завтра тебя забыли, но твоя жизнь не заканчивается….

Антонина Слободчикова: Да. Мы же видим, что сейчас это все ускоряется. Я могу, конечно, себе пустить кровь, быть таким образом опознанной… Но я не хочу встраиваться в эту систему оценок, в это фантомное «мы». 

Внутренне каждый из нас объясняет свои мотивы, интересы и приоритеты. Участие в этом проекте для меня важно самим фактом моего присутствия. Моя работа развивает логику причинно-следственной связи, когда все выстроилось просто так, как надо. Сама работа с этой песней, с событиями, текстом и историей этой песни. История самой выставки, присутствие мое в этом покосившемся сарае, едва не рухнувшем, – это такая иллюстрация нашего времени, состояния, присутствия в культурной жизни – это главный момент.  

«Поколение вненаходимости». Кочегар Бганцев

Кочегар Бганцев: Все мимикрируется. Подражание идет всему – текстам, изображению, типа студийной съемке, театральности мизансцены, модели в виде ангелочка… Сама тема города, домов 1920-30-х годов – все это затерялось во времени и в подобии.  Все высказывание – это подражание. Это может быть история про фотографа, который мог бы жить в этом городе и снимать таких прекрасных женщин. А может, и жил, и снимал – мы не знаем. Это вне времени. Чистое подражание, преображение… Каких-то смыслов я не вешал. Каждый человек может интерпретировать, добавлять свое… 

Дита Войт: Подражание здесь ключевой момент…

Кочегар Бганцев.: «Мимикос» (mimikos) – от греческого «подражание», само слово «мимикрия» диктует, создает мифологию. В этом смысле в той эпохе – вне времени – удобно всем – и фотографу, и модели.

Дита Войт: Своеобразный эскапизм, побег от реальности?

Кочегар Бганцев: Побег от реальности… Как антрополог Алексеq Юрчак говорил – «поколение вненаходимости», которое было в позднесоветское время. 

Дита Войт: А сейчас возвращается это время, повторяется или?..

Кочегар Бганцев: Я бы не сказал. Другие реалии, есть какие-то моменты, но ничего не повторяется. Все по-новому. По-другому. Переосмысление… 

Мимикрия – это жизнь. Ольга Кириллова

Ольга Кириллова: В моем проекте мимикрия – это жизнь, часть жизни, которую я подделала как бы под историю другого [умершего] человека (для проекта «Секретная папка», 2019, Ольга использовала фотоархив своей подруги, – прим. автора). Получилось, что я как бы продолжаю ее жизнь, то есть она живет. Я думаю о ней практически ежедневно, ее жизнь после жизни я как-будто бы восстановила, и мне казалось на тот момент, что я проживаю какую-то свою дополнительную жизнь. Поэтому эта мимикрия под конкретного другого человека, удлинила мою историю. Я как бы стала ею немного, стала  свидетелем ее жизни. Надевая ее платье и реконструируя ее историю, я проникла очень глубоко в нее… 

Понимаешь, какая история была интересная. До того, как у меня появился этот архив, я спрашивала у всех – друзей, знакомых, – существует ли у кого-то секретная папка. Название возникло задолго до того, как ко мне пришел материал. Я начала задумываться, как это вообще работает, когда у тебя есть какая-то часть твоей жизни в образах, которые ты никому не можешь показать, скрываешь. Эта тема обретала какие-то очертания, когда ко мне пришел архив моей ушедшей подруги. Я рассказала Дине (Дина Данилович – куратор проекта Ольги Кирилловой «Секретная папка»), что это очень красивая штука и что я не знаю, что с этим делать. Она тогда заметила, что я не смогу ее нигде опубликовать… Я четко помню этот момент разговора, когда мы сидели на скамейке около филармонии… И, знаешь, как бывает, я вдруг сказала: «Слушай, я просто должна сделать этот проект с собой в главной роли». Дина, надо отдать ей должное за кураторское чутье, тогда объявила, что будем делать максимально точные реконструкции, до деталей: подобранные вещи, герои. Имея уже такой концепт, я могла свободно и спокойно двигаться дальше. 

Мне все время кажется, что, вспоминая так часто человека, который ушел из жизни, я удерживаю ее среди нас, здесь. Апроприируя историю своей подруги, я ее превращаю в свою. В конечном итоге, это история про меня. Я чувствую, что этот человек вдохновляет меня. Это ее продолжающаяся жизнь, но «хитрость» моя в том, что это история и про меня. 

Простая вещь, мне кажется, я все время хотела бы говорить о времени, о начале и конце времени, о смерти, о том, что слишком мало времени остается. Если раньше я думала, что это моя личная история, личное время, то теперь, когда вокруг такое происходит, вопрос оставшегося времени превращается в нечто более глобальное. Мне хочется говорить о том, что эта попытка представить бессмертие может быть реализована в искусстве. В этой совершенной идее есть тот зазор, который претендует на ощущение бесконечности…

Дита Войт: Есть ощущение, что этот проект изменил в каком-то смысле тебя? Встраиваясь в историю чужой жизни, ты постепенно изменила взгляд на свою? 

Ольга Кириллова: Да! Я просто узнала себя. Я ведь тоже лукавила. Я не говорила себе какая я, боялась, считала, это недостойным. Но когда я увидела эту красоту, я поняла, чего я всегда хотела, но не могла себе позволить. Моя смелость пришла оттуда, моя подруга показала мне, что можно быть смелой. Это совершенно точно. Я пошла дальше, обнаружив себя иную, и очень рада, что могу наконец говорить, о чем я могу наконец говорить. Меня всегда интересовало то, о чем «не разрешено» было говорить: табуированные темы условных и безусловных границ, реально пограничные вещи. Любая пограничная территория мне интересна. Это потому, что я очень боюсь. Когда я захожу на эту пограничную территорию, у меня настолько все обостряется от страха. Этот страх провоцирует меня продвинуться дальше, принять этот вызов.  

Мимикрия Ольги Масловской

Явление мимикрии представляет собой подражание кому-то или чему-то, чем мы не являемся. Мимикрию можно сформулировать как потребность в преобразованном, но узнаваемом Другом как субъекте различия, почти сходном, но не полностью сходном. Последнее время мои перформансы, которые я делаю вне «Бергамота» (группа «Бергамот», основанная в 1998 году в Бресте, представляет собой дуэт художников-перформеров Ольги Масловской и Романа Троцюка, – прим. автора), связаны с этой границей личного и публичного, тесным взаимодействием с Другим, поиском общего и различающего. На этой выставке я сделала очередной перформанс из цикла «Дома». Я заранее попросила гостей принести с собой немного воды. Я собрала эту принесённую воду в миску, сняла с себя платье и вымыла им пол, перемещаясь между тесно стоящими людьми, затем надела его, мокрое и грязное, на себя и дальше была в нём. В этом перформансе для меня важен элемент интервенции, внедрения. Люди, пришедшие на выставку, зашли в мой дом, мое личное пространство, принесли с собой воду и поделились ею со мной. Символическая сделка, которая говорит о степени готовности к обмену, открытости…

Они принесли свою воду, также грязь на своих ногах. Поделившись чем-то со мной, они в то же время изменили меня, причинив дискомфорт самим актом прихода в мой дом и дальнейшего со мной взаимодействия. В этом было что-то такое из животного мира, когда животные вываливаются в другие вещества, запахи, цвета. Все перемешалось: их вещи с моими вещами, их чистая вода и их грязь. Это такое копирование природных механизмов управления процессами связей и интеракций. Одевая на себя пропитанную водой и грязью одежду, я методично и расчетливо выстраивала и проживала эти связи.

И еще, придумывая эту выставку, я в том числе размышляла о том, что мы выдаем одно за другое, как будто происходит одно, но происходит еще и другое…  

Я не могу представить или Почему мои родственники не могут стать президентом 

С 24 февраля 2022 года во мне поселилась ненависть. Обычно я никому не желаю зла, но с того момента стала жаждать всего самого ужасного для одного человека – президента Путина. Это буквально разъедало меня изнутри, выжигая дыры и скручивая внутренние органы. Мне хотелось плеваться огнём, что-то разрушить. Догадываюсь, что не одна находилась в подобном состоянии. 

Уехав из России и выплакав первую порцию слез, я задумалась о том, как справляться с ненавистью. Вспомнила слова мамы о том, что у ненцев принято: если кто-то сильно бесит и вызывает плохие желания, нужно представить, что он твой родственник, отнестись к нему, как к члену семьи. Ну и я попробовала представить, а что если бы Путин был моим братом или троюродной тетей? Какая это могла бы быть история? Я думала об этом и решила, что текст может мне помочь её увидеть. В принципе, письмо да и весь художественный процесс для меня – эксперимент по смещению взгляда или даже деколонизации сознания, которую я понимаю как способность идти новыми путями, исследовать знакомые нарративы с другого ракурса.

Сначала были смутные подозрения о сомнительности этой затеи, но меня уже захватили размышления о том, как воображение способно преломлять действительность и буквально воздвигать новые миры. Ещё любопытно то, как встречали эту идею те, кому я про нее рассказывала: от меня ожидалось, что это будет история с назидательным финалом и моралью о наказанности зла. Да, я бы хотела этого. Но для меня художественное исследование заключается в том, что неизвестно, чем оно закончится, и заранее трудно предсказывать его финал, поэтому мне обычно интересно этим заниматься. Но не хотелось кого-то обмануть, разочаровать или не оправдать ожиданий, поэтому я предупредила редакторку, а потом отдалась неизвестности и начала писать.

1. 

Итак, я размышляла о своей ненависти к Путину и о желании мучительной смерти для него. Думала про слова мамы, и про то, что за такую миролюбивость и попытки решать острые вопросы ненасильственно ненцев считают слабаками, которые не могут за себя постоять. Но если присмотреться, то о чем это? О том, что в мире, где правят иерархии, власть и сила, – люди / народы, ведущие себя иначе и не вписывающиеся в насильственные отношения, воспринимаются дураками, которые не могут отстаивать свою независимость, поэтому в их уничтожении можно обвинить их самих. А чтобы тебя уважали, нужно становиться столь же кровожадными, как и те, кто на тебя нападает, и только тогда заслужишь право на самоопределение, язык, территорию, жизнь. Подозреваю, здесь есть какой-то подвох. И он не в том, что кто-то включается в эти отношения, а в том, что кто-то в принципе нападает, пытается брать силой и считает это нормальным. 

Но разве нельзя быть собой и иметь права просто потому, что мы те, кто мы есть? И что, если не брать за основу для жизни утверждение, что в мире выживает сильнейший, а миром правят власть и сила? Если представить, что не обязательно доминировать, чтобы выживать? Каким тогда бы мог быть мир? Как происходило бы управление, регуляция, взаимодействие обществ? 

Возможно, тогда пригодились бы такие тезисы: 

в мире выживает нежнейший

эмпатия, сонастройка – прежде всего

разделяй власть – разделяй ответственность

все важны и имеют право быть

нормы и традиции – не то, чем кажутся

мир может быть другим

мир должен быть гибче

Но ощущение, что нам пока остается 

смотреть в оба, ждать,

думать и действовать,

сохранить себя, разум и здоровье,

оставлять в сердце доброту и мягкость,

быть в контакте с собой, с другими,

не повторять, не становиться такими же, 

не воспроизводить, не копировать. 

Найти свой голос, обрасти мягкой шерстью солидарности, 

льнуть боками друг к другу и греться,

мечтать, включать воображение,

взращивать иные способы существовать в мире,

становиться больше, многочисленнее, значимее,

чтобы методы силы потеряли актуальность и остались в прошлом.

Но не застревать в чем-то одном,

прислушиваться к новому, присматриваться к старому,

задавать вопросы,

давать жизни случаться, 

быть живыми 

2.

Иметь власть – не принадлежать себе?

Я полагаю, что власть сама по себе не всегда плоха, она не имеет оценок, а просто существует, как явление. Но в какой момент она дискредитирует себя? Когда превращается в то, чего избегают? Власть – это большая ответственность, бремя, тяжелая ноша, в которой важно сохранять чувствительность к другим, к себе, иметь ориентиры вне ее парадигмы. Но насколько это возможно?

Мы говорили с подругой о Путине. Она сказала: представь, каково это, когда в твоем распоряжении огромные ресурсы. Единственной целью того, кто ими обладает, становится их удержание. Это огромная работа, и этот опыт настолько далек от нас (вообще многих, живущих в этой стране), что нам такое невообразимо. Представь, что у тебя есть вообще всё, и жизнь подчинена только стремлению сохранить то, что имеешь. Это совсем другие задачи и другое измерение всего бытия. Что бы ты тогда делала, какие страхи испытывала?

Я пыталась представить тогда, но до сих пор не могу. А ещё больше не могу понять: зачем все это? Зачем, если никто не вечен, если природные ресурсы не бесконечны, и так или иначе всё изменится? И как быть счастливым, если поступаешь плохо с другими? А также сколько ещё это может длиться? Я отказываюсь строить объяснения для этого, и мне страшно от пустоты, которая за этим стоит. Хотя, да что я понимаю?! Я ведь даже не могу представить…

3.

О Путине за это время я думала много. Прикидывала его карьеру, если бы он был моим дядей-оленеводом, воображала наш разговор, если бы он был моей сестрой-близнецом, видела сон, где мы обсуждали искусство и смотрели на закат. Возможно, он бы мог быть другим человеком, но. Я осознала, что он не может быть моим родственником. Потому что это должна быть слишком другая страна, или мне следовало бы родиться кем-то другим в совсем ином месте России. А так всё слишком нереалистично, сказочно, сновидчески, почти сюрреалистично. И я не знаю, сколько еще должно пройти времени, сколько смениться поколений власти, как должна преобразиться страна, чтобы, например, какая-нибудь ненка могла претендовать на управление ей, чтобы моя родня могла стать президентом. 

К сожалению, с каждым днем я все больше утрачивала способность и желание развивать грезы о новом родственнике. Властный режим – заржавевшая машина, устаревший фантом прошлого. С чем он сражается и за что? 

***

Сегодня мне приснится последний сон о президенте. Мы встретимся в стеклянном замке на берегу кровавого моря. Сидя в самой глубокой потайной комнате, он будет безуспешно пытаться сложить из кубиков с буквами В, О, Й, Н, А слово СПЕЦОПЕРАЦИЯ. В какой-то момент он заплачет от бессилия, ненависти, одиночества и будет плакать так долго и так много, что начнет таять, а потом исчезнет прямо у меня на глазах.  

Иллюстрации сгенерированы нейросетью по запросу «Путин-оленевод» и выбраны авторкой текста из нескольких полученных вариантов.

История одного двора, или Помнить все

Летом и осенью 2020-го «Площадь Перемен» была, пожалуй, самым известным местом в географии бунтующего Минска. Ничем на первый взгляд не выделяющийся пятачок со скромной детской площадкой и серой трансформаторной будкой неожиданно стал эпицентром драматических событий: от спонтанных актов солидарности и безусловной поддержки до трагедий, унесших жизнь молодого парня и разрушивших не одну судьбу несогласных с режимом. 

Фотограф Евгений Отцецкий имеет к народной «площади», окрещенной в честь одного из неформальных протестных гимнов – песни Виктора Цоя «Перемен!» – самое прямое отношение. Живя в одной из многоэтажек неподалеку, он вовремя рассмотрел ее исторический для летописи последних президентских выборов потенциал и начал работу над фотопроектом. Взгляд соседа в его случае трансформировался во взгляд наблюдателя с фотоаппаратом, а позже – и в архиватора истории, которую режим Лукашенко будет старательно пытаться стереть из коллективной памяти. Два года спустя снимки Евгения увидят 3 миллиона читателей The New York Times, а на книгу о соседях, требующих перемен, всего за две недели соберут более 12 000 USD. 

Специально для Status Platform Евгений Отцецкий рассказывает о непростом пути из РУВД Центрального района Минска, куда он попал после ареста на митинге, в украинский Львов, где живет сейчас со своей семьей в эмиграции. С обыском КГБ, на чемоданах и в гуще военных событий, фотограф тем не менее продолжает делать свое дело: не позволять режиму Лукашенко уничтожать коллективную память беларусов и находить поводы гордости за свой народ и его борьбу за лучшее будущее.

Евгений Отцецкий 

Беларусский фотограф, гражданский журналист. Работает преимущественно в поле документальной фотографии. Сотрудничал с организациями ПРООН, ЮНИСЕФ, Красный Крест, изданиями The New York Times, Sapiens, TIMER, Культпросвет, и др. Участник многочисленных выставок в Беларуси и за рубежом. В 2021 году, столкнувшись с политическими репрессиям, переехал в Киев, а с началом войны – во Львов, где продолжает жить и работать сейчас.

Автор проекта и книги «Площадь перемен».

Люди отдыхают на детской площадке между домами Сморговский тракт 1,3 и Червякова 62 в Минске. 
31.08.2020

– В политическую жизнь Беларуси я вовлечен давно, еще с президентских выборов 2006 и 2010 годов, оба раза закончившихся жестким подавлением уличных протестов. Надежда на другое будущее страны с тех пор то угасала (в 2015-м, с началом войны в Украине), то укреплялась (в 2017-м, с маршами «тунеядцев»), однако тогда я и подумать не мог, где и с какими мыслями встречу 2021-й. 

К последней избирательной кампании я подходил холодно, но очереди по сбору  подписей за альтернативных кандидатов на участках быстро вернули меня в тонус. Стало ясно: начинается что-то очень интересное. В мае 2020-го я снова вышел с фотоаппаратом в город – и на улицах, документируя происходящие в стране события, я оставался почти год.

Часто не ты находишь историю, а она тебя. После событий 9 августа 2020 Беларусь пребывала в состоянии шока. Стало очевидно: выборы сфальсифицированы, а желаемый результат власть будет вбивать людям дубинками. Однако под пресс насилия и репрессий попало слишком много людей, и проверенные на предыдущих выборах стратегии безнаказанной агрессии не сработали. 

11 августа я услышал во дворе шум и увидел соседей, светящих из окон фонариками. Я услышал политические лозунги, которые они скандировали. Подобная активность для обычного микрорайона в Минске – нечто необычное, если не из ряда вон выходящее. Помню, что в тот вечер я снял первое видео, которое впоследствии вошло в проект. Дальнейшие события – появление на «Площади Перемен» мурала с оппозиционными диджеями, его бесконечное уничтожение и восстановление, убийство людьми в штатском Романа Бондаренко, арест Степана Латыпова – развивались очень стремительно. Как документалист я фиксировал все происходящее, понимая: важно не упустить момент.

После начала избирательной кампании в Беларуси я почти не расставался с фотоаппаратом. Почти каждый день я проводил время на политических акциях в городе или в своем дворе. Понадобилось какое-то время, чтобы найти общий язык с соседями – сначала ко мне относились настороженно, как обычно смотрят на людей с камерой. Признаюсь, переключаться между двумя порывами (быть вместе с соседями и снимать) было непросто. Внутренний конфликт разрешился, когда стало понятно, что власть начала откровенно выходить за рамки закона. Тогда я принял решение, и моя вовлеченность в процесс перестала быть помехой, а свою работу я начал называть гражданской журналистикой. Я слежу за документальностью, но не скрываю политических взглядов и отношения к происходящему в стране.

Во время съемки я постоянно сталкивался с милицией и «тихарями», и встречи часто заканчивались перепалками. Сдерживаться, видя, как атакуют моих соседей или пытаются уничтожить важные для нас символы и объекты, было сложно. Во время споров я пытался обращаться к милиционерам не как к функции и исполнителям, а как к гражданам Республики Беларусь, просил их объяснить поведение их коллег, спрашивал, хотят ли они жить в такой стране и считают ли такое развитие событий нормальным? В таких разговорах я исходил из позиции, что перемены заложены в моменте сомнения, и мне очень хотелось заставить тихарей начать сомневаться в адекватности их действий. 

В ноябре, после задержания на воскресном марше, я попал в РУВД Центрального района, где неожиданно увидел патрульных и тихарей из нашего двора. Несмотря на то, что они все были или в балаклавах, или в масках, мы узнали друга друга. Было немного не по себе ощущать, что я сейчас – на их «территории». Среди работавших в тот вечер один сотрудник не скрывал лицо. Отведя меня в сторону, он сказал: «Еще раз увижу во дворе – повешу на тебя все штрафы!» Его лицо я запомнил. 

15 ноября 2020 – день разгрома «Площади Перемен» – стал пиковой точкой истории моего двора. Тогда же я серьезно задумался о форме будущего проекта. Я отправил заявку в Pro Helvetia на создание фотокниги с швейцарским дизайнером и прошел отбор. Работа шла в команде: с дизайном помогала Мелина Уилсон, а с текстами – редактор Алеся Песенка. В дополнение к фотожурналистскому повествованию мы решили сфокусироваться на свидетельствах очевидцев, и уже тогда (начало 2021-го) я начал собирать материалы и снимать портреты героев. 

Так как проект сразу представлялся мне как комплексный, то есть состоящий из выставок, сайта и книги, к съемке портретов я тоже подошел комплексно. Сначала я планировал снимать всех участников с открытыми и закрытыми лицами, предполагая, что смогу разместить открытые, в цвете, в книге, а закрытые, в чб, – на сайте. Однако вскоре, по мере растущей волны репрессий, стало ясно, что для открытых лиц время пока не настало.

Кроме фотожурналистской фиксации и интервью, я собрал документальные материалы от соседей: фото и видео основных событий, которые происходили на «Площади Перемен», снятые на личные мобильные телефоны. Благодаря этому архиву удалось почти полностью восстановить хронологию создания и уничтожения мурала. Оказалось, что изображение «диджеев перемен» появлялось на стене более 20 раз.

Я очень рад, что мы успели собрать истории соседей в начале 2021-го, когда жители «Площади Перемен» еще были заряжены и очень искренне делились переживаниями. Сейчас, после полутора лет террора, люди подбирают слова с невероятной тщательность, очень сильно себя цензурируя. Кажется, что страх поглотил всю страну и ее жителей. Собрать такие эмоциональные интервью сегодня было бы невозможно. 

Портрет жительницы «Площади Перемен»

Задача нашего проекта – не дать переписать историю. В одном из выступлений Лукашенко заявил, что не прочь «перевернуть страницу». Под этой фразой подразумевалось, что он хочет забыть события 2020-го и продолжить жить как прежде. Однако переворачивая страницу одной рукой, второй власть только усиливала репрессии, начисто уничтожая все НГО, все образовательные и культурные инициативы, закрывая независимые СМИ и давая немыслимо жестокие тюремные сроки за любое проявление несогласия с режимом. Я и моя команда, как и многие другие беларусы, считаем неприемлемым закрывать глаза на происходящее. Проект — это наша попытка запомнить, зафиксировать события 2020-2021 годов. 

Идеальной формой подобной фиксации является фотокнига – физический объект, который не так легко вычеркнуть из материального мира. В нашем случае она будет на двух языках – английском и беларусском, что для нас было принципиально. В 2022 году, после вторжения России в Украину, стало ясно, что противостояние восточному соседу с имперскими амбициями и с выраженным ресентиментом – ключевая задача в нашем регионе, а язык – одно из средств отгородиться от него.

Помимо фотокниги запущен сайт на четырех языках: беларусском, английском, русском и польском. Мы провели более 10 выставок в странах Европы. Самой выразительной, кстати, оказалась выставка в Риге, где организаторы фестиваля построили полномасштабный макет будки с «Площади Перемен» с флагом, муралом с диджеям и моими фотографиями. 

При работе над проектом «Площадь перемен» я впервые выступал не только в роли автора, но и в роли арт-менеджера. Как менеджер я должен был заниматься перепиской и встречами, а также искать деньги на проект и зарплату команде. Многие из членов команды (большинство из них – беларусы, но есть также и ребята из Швейцарии и Украины) готовы были работать по сниженным тарифам, некоторые – бесплатно. Однако я считаю крайне важным, чтобы культурные деятели получали достойные зарплаты, поэтому я сделал все возможное, чтобы найти достойное вознаграждение за их труд, что было непросто. Мы писали в разные организации, созванивались с представителями посольств, но на многие заявки мы так и не получили ответа, а я четко ощутил забюрократизированность арт-мира. Решив, что искусственно прописывать в заявках те смыслы, которые ожидают грантодатели, – не мой путь, я предложил организовать краудфандинговую кампанию и обратиться к сообществу. 

Необходимую на издание фотокниги сумму нам удалось собрать примерно за две недели. Очень много заказов мы получили из Польши и США – стран с  сильными беларусскими диаспорами. Конечно, мне бы очень хотелось, чтобы книга оказалась в домах беларусов на родине, но пока это, к сожалению, слишком опасно. Мы оставили возможность заказывать ее и в Беларусь, но доставка туда пока под вопросом. 

На данный момент у нас есть заказы из 33 стран, также мы хотим отправить фотокнигу в библиотеки. В апреле 2022-го вышел номер The New York Times с моим фото на обложке и историей нашего двора, которую прочитали более трех миллионов человек. Я очень рад, что о событиях обычного минского двора узнает так много людей. Все это как раз и не позволяет режиму Лукашенко перевернуть страницу. Моих соседей арестовывали и избивали, в их квартирах проводились обыски, кто-то до сих пор находится в тюрьме, многих вынудили покинуть страну. Как можно закрывать на это глаза и притворяться, что ничего не было? Беларусы требовали и будут требовать справедливости.

В июле 2021-го к моей жене пришли с обыском из КГБ (к счастью, ее не было дома). Этот эпизод вынудил нас собрать вещи и уехать из Беларуси, и нашим новым домом стал Киев. Но ненадолго. 24 февраля Юля разбудила меня, показывая видео с российскими танками, которые въезжали в Украину через беларусскую границу. И вот мы снова в дороге. Через несколько дней нас принял Львов. Конечно, война сильно выбила меня из колеи, но я собрался с силами и продолжил работу над проектом. В печать фотокнига ушла из Украины – самого важного в этот исторический момент места в нашем регионе.

После новости о смерти активиста «Площади Перемен» Романа Бондаренко люди спонтанно начали собираться во дворе. Они несли цветы, свечи и лампады.
12.11.2020
Люди собрались на спонтанный концерт группы J:МОРС на балконе одного из домов на «Площади Перемен».
12.09.2020

Однажды я ехал в автобусе и познакомился с харьковчанкой. Дорога была длинная, и мы успели обсудить массу разных тем: от политики и ее жизни в Харькове до бывшего харьковского губернатора Добкина и исследовательского общества «Аненербе», основанного в 1935 году Гиммлером с целью поиска артефактов древнего могущества германской расы. Как и многие украинцы, с кем мне доводилось здесь общаться, собеседница была очарована животной изворотливостью Лукашенко, в чем я часто видел отражение определенного внутреннего конфликта. С одной стороны, люди в Украине ненавидят Лукашенко за то, что он пустил в страну российские танки, а с другой – не могут не признавать его живучесть и хитрость. 

Чтобы помочь ей лучше представить то, через что прошли многие беларусы в 2020-м, я показал женщине пока недоделанный сайт про «Площадь Перемен», где на одном из видео были хорошо видны сотни людей, собравшихся почтить память убитого художника Романа Бондаренко. Посмотрев фрагмент, она воскликнула: «И это действительно происходило у вас в Минске?»

Я живу в Украине год, много общаюсь с местными и понимаю, что многие имеют очень отдаленное представление о событиях в Беларуси в 2020-2021 годах. Чаще всего люди признаются, что активно следили за самым началом протестов, затем интерес угас, а дальше – лишь импульсы одиночных трагедий, типа посаженного самолета с Романом Протасевичем. И мне такая реакция кажется естественной: беларусы примерно также интересовались Майданом в 2013-2014 годах. К сожалению, беларусы и украинцы пока очень плохо знают друг друга и не всегда понимают особенности контекста. Если мне удастся остаться в Украине (сейчас беларусы сталкиваются с массой сложностей в легализации), то я хотел бы делать совместные проекты с местными культурными деятелями. Уверен, что в диалоге культур может родиться нечто интересное, и мы станем лучше понимать наши народы.

  • Пример страницы книги «Площадь перемен»
  • Пример страницы книги «Площадь перемен»
  • Пример страницы книги «Площадь перемен»

Новый сайт Пространства КХ

Партнер платформы Status, брестское Пространство КХ представляет свою виртуальную инкарнацию – www.spacekx.com. Сайт, как и Пространство КХ сегодня, объединяет в себе Галерею КХ и театр «Крылы Халопа». Театральная часть пока что находится в процессе разработки, а вот Галерея КХ теперь полноценно функционирует онлайн. Как и раньше, основной задачей онлайн Галереи КХ остаются презентация и продвижение современного критического беларусского искусства. 

«Этот сайт – попытка, несмотря на непростые обстоятельства, продолжать наше дело, поддерживать связь между художниками и публикой, делать беларусское искусство «видимым», сохранять и развивать его, в условиях тотального разрыва связей и практически полностью выжженного поля искусства в Беларуси».

Пространство КХ – независимая культурная площадка, была создана в 2014 году в Бресте (Беларусь) коллективом театра «Крылы Халопа», для коммуникации, исследования и презентации в сфере современного театра, критического искусства и неформального образования. В июне 2021 года Пространство КХ было принудительно ликвидировано беларусскими властями, наряду с сотнями других негосударственных институций. С того момента, Пространство КХ продолжает свою галерейную деятельность онлайн, а также представляет беларусское искусство офлайн за пределами Беларуси.

Иллюстрация: Валентин Дудук

«– КАК ТЫ?»

«– Привет, в целом нормально. Здесь, где я – тихо, не бомбят пока, только сирены бывают и мы прячемся в погреб. Не переживай, всё скоро будет хорошо».

Меня зовут Таша – я беларусская художница, и сейчас я в Украине. Сегодня выпал снег, меня это радует, потому что я будто не хочу, чтобы начиналась весна, пока идёт война. ВОЙНА! Российские военные бомбят Украину, убивают мирное население, 2022 год! 

5 марта – утро, сегодня мне приснился замечательный сон, снилась вся моя прожитая жизнь: от деревни, где я выросла, до Киева, где я жила последние полгода. Сон был очень ярким, солнечным, будто все самые красивые моменты жизни вдруг решили напомнить о себе. Проснувшись, я пару минут ещё не понимала, где я сейчас, мне стало не по себе от того, что мне приснилось, будто где-то за углом уже поджидает моя смерть. 

Я переехала в Киев летом 2021 года и через пару месяцев влюбилась в украинца. Мне ещё никогда ни с кем не было так спокойно и уверенно, так же хорошо, как с самой собой. Один человек стал для меня целым домом, и я думаю, теперь понятно, что свой дом я не хочу оставлять здесь, я твёрдо приняла решение остаться в Украине и буду здесь до последнего. Впервые в жизни я не могу думать только о самой себе, только о своей безопасности. 

Сейчас мне не страшно. Мы уже десятый день живём в небольшом городе в центре Украины, это самые долгие 10 дней в наших жизнях. Эмоции переменчивы: от злобы до чувства вины, от тревоги до спокойствия, но мы держимся бодро. Я лично каждый день живу мыслью, что уже через пару дней смогу вернуться в Киев, в свою мастерскую, и продолжать работать над своими проектами. Там остались все мои вещи, материалы, оборудование, картины и т.д. А ещё мы все узнали, насколько мало нужно вещей человеку, точнее, вещи вообще не нужны. 

24 февраля – ночь, я просыпаюсь от громкого звука и дребезжания окон в своей комнате. Я вспомнила, как в Минске слышала и видела взрывы, только здесь это было страшнее, вся земля дрожала. Я встала, собрала всё необходимое и вышла из дома, шла в метро, на перроне сидели люди разных возрастов, некоторые из них плакали. Это был самый страшный день в моей жизни, в этот же день вечером мы уехали из Киева, было ужасно страшно ехать, страшно находиться на улице, страшно везде и всегда. 

Сейчас уже мне не страшно.

Автопортрет со съемок Ташиной коллекции одежды “Весна”, сделанный за несколько недель до начала войны
Автопортрет, сделанный в военное время

 ***

Таша Коцуба стала одной из художниц, выбранных нашим проектом для участия в резиденции в Гетеборге в 2021 году. Сначала из-за пандемии COVID-19, а теперь из-за войны в Украине художница вынуждена откладывать свою поездку в Швецию. Мы надеемся, что Таше все-таки удастся добраться до Гетеборга в ближайшие месяцы. И, пока физическое пребывание в резиденции не станет возможным, мы решили работать с художницей удаленно.

Ответ Арсению Жиляеву. В тумане истории

Все перечитывал ваш текст, и понимаю, что в начале там совсем не держится слово «не»: «Мы не согласны с коллегами, что все, что мы все делали в искусстве последние 8, 14, 20 или для кого-то 30 с лишним лет, стало украшением для бомб». Если убрать «не», читается более правдоподобно. Самым поразительным для меня стало не молчание или эзопов язык большинства русских интеллектуалов в первые дни войны, а публичные посты о конце карьеры, «нужно было уезжать раньше», «бесит, что закрывают стипендии» (например, пост Ильи Матвеева со множеством комментариев). И здесь мне открывается смысл того, как функционировала культура в России. У вас были гигантские возможности и ресурсы по сравнению с Украиной, Беларусью, Казахстаном, Узбекистаном, Кыргызстаном. И когда вы пишете о смелости заниматься в России актуальной культурой (утверждение на фоне бомбежек – нечувствительное / проблематичное) – это звучит довольно смешно, потому что видно, что вы ничего не знаете о смелости заниматься актуальной культурой в Украине и Беларуси, Казахстане, ну или делаете вид, что не знаете об этом. О какой смелости идет речь, если вы всегда работали «над» границами, имея некую историческую «дальнозоркость», хотя все происходило перед глазами? Сколько у вас было за последнее время сотрудничеств с художни_цами из Украины, Беларуси, Грузии?

То, как быстро наложила на себя руки российская актуальная культура, поражает, и все-таки становится видно, что связь искусства с капиталом и украшательством было настолько сильна, что без нее русские не знают, как выжить. То, как живут работни_цы культуры в Беларуси (вся культурная инфраструктура финансировалась собственными средствами или деньгами НГО, государственное финансирование отсутствовало в принципе) и в Украине (условия были чуть лучше), несравнимо с тем, какое количество денег и ресурсов вливалось в российскую культуру. Вы призываете людей не увольняться, потому что можно еще что-то сделать – каким образом это можно сделать, если в начале своего высказывания вы утверждаете, что это не получилось? Это опоздание как минимум на двадцать лет.

Всегда задавался вопросом: почему после 2014 года российские художники не поднимают тему войны с Украиной, аннексию Крыма? Почему нет проектов о Грузии и войне 2008 года, в конце концов, о Чечне? Один из немногих художников, работающий с этими проблематиками – Аслан Гайсум. Что еще может быть более колониальным, чем это молчание? Конечно, есть другие примеры – как например, работы Анастасии Вепревой и других, но их критически мало. Помню, что карта триеннале «Гаража» включила полуостров Крым, что естественно вызвало критическую реакцию украинских художни_ц. Критические комментарии российских художников отсутствовали, были ответы, что тема Крыма не самое важное и есть поважнее вещи. Саша Обухова по заданию «Гаража» ездила в Крым исследовать современное русское искусство и с удивлением признавалась, что современных художественных практик там нет – на что украин_ки отвечали ей, что все искусство было изгнано с аннексией в 2014 году.

Лисовенко Екатерина, Пропаганда живого світу. Бумага, акварель. 40х50 см. 2022
Лисовенко Екатерина, Пропаганда живого світу. Бумага, акварель. 40х50 см. 2022

О антивоенном русском космизме. Нас всегда раздражало, что космизм может быть русским. Мы не можем понять, с какой целью нужно педалировать его этническую принадлежность. Зачем делать с ним то, что сделали с авангардом, намертво приклеив к нему понятие «русский» и купировав универсальный интернационализм авангарда? При всем нашем уважении к вашей работе, русский космизм, если смотреть со стороны бывших советских республик, выглядел всегда имперским и шовинистическим понятием, где «русский» отсылал к самоэкзотизации и сувенирности. Никита Кадан писал про реализм ямы – и это то, где сейчас находится украинский космизм, в то время как космизм русский сияет черной дырой передвижных крематориев, которые русская армия привезла с собой, чтобы сжигать тела убитых солдат. Думаем, что все эти двадцать лет российское искусство работало не «против истории», а в тумане истории.


Со стороны работа «против истории» выглядит совсем по-другому. Из последнего интервью художника Виталия Безпалова Сергею Гуськову (21.02.2022):

СГ: Раз уж ты упомянул «правый уклон», поясни, в чем тут твой интерес?

ВБ: Как правило, крайне левые считают, что любое взаимодействие с тоталитарными эстетиками по умолчанию делает тебя сторонником определенных идеологий. Хотя, на мой взгляд, эта часть политического спектра недостаточно прорабатывается в том, что касается образности и формы. Это не значит, что я с подобными эстетиками каким-то образом заигрываю, но, вообще, мне любопытно, по какой причине у людей это вызывает такой шквал эмоций — ведь очевидно, что такие мировоззрения вряд ли когда-то еще смогут на что-либо серьезно повлиять, а их сторонники — получить власть.


Меня, как не-гражданина РФ, пробирает страх от слепости таких утверждений. «Туман истории» настолько плотно осел – теперь можно понять, почему Путин решился на военную агрессию, раз высказывания такого рода исходят из сцены современного искусства. Я уже не говорю о лицемерной позиции авторов «Цветника», которые только на 4 день войны сделали немую публикацию, но 6 марта убрали сине-желтый логотип из Инстаграм-профиля и удалили посты поддержки Украине.


Имперские тропы становятся наиболее видимыми в интервью художницы Дарьи Кузнецовой Анне Карпенко. Все интервью показательно, копирую несколько цитат:

В: Агрессивная политика России по отношению к т.н. малым народам и апроприация соседних земель, сопровождающаяся уничтожением локальной культуры, языка, традиций, является для тебя частью истории России как «центра мировой истории»?

О: Я на это несколько иначе смотрю, с моей точки зрения, исходя из той исторической и художественной литературы, по крайней мере, которую читала я, политика Российской Империи не была направлена на угнетение малых народов, населявшие ее, (их культуры, традиций и религии), а коммунистическое правительство еще и очень много вкладывало в их развитие. Малые народы, проживавшие на территории Российской Империи и входившие в ее состав, не притеснялись, их культура и религия не уничтожалась. В частности, существовали и сохранялись мечети, буддистские пагоды, католические и греко-католические храмы, синагоги и храмы православные, — все это сосуществовало во всем своем разнообразии. Православных храмов, конечно, было больше, т.к. было больше православного населения. Советская власть конечно не поддерживала религию, но не только малых народов, но и православие — вообще никакую. Что на мой взгляд, конечно, было ошибкой. <…>

В: Тебя не смущает обратная сторона великого проекта «дружбы народов», о котором ты говоришь? В Беларуси, к примеру, за одну ночь с 29 по 30 октября 1937 года расстреляли всю культурную, научную и гражданскую интеллигенцию (более 100 человек). В период с 1937 по 1938 год сталинские репрессии в отношении беларусов достигли своего пика: более 100 000 человек были арестованы, репрессированы, сосланы в лагеря, брошены в тюрьмы. Беларусский язык был фактически вытеснен и заменен русским на государственном уровне.

О: Конкретно ситуацией в Белоруссии я не владею, насколько я помню, белорусский язык преподавался в школе вместе с русским, как и украинский. Национальная литература издавалась на этих языках и переводилась на русский.

Сталинские репрессии, как любые репрессии, это ужасно.


Высказывания такого рода были нормой, не поддавались открытой критике и остракизму. Я знаю, что это не репрезентация всей художественной сцены, но это мейнстрим в некотором роде, и аполитичность «Цветника» и теоретические тексты Серковой были настроены именно на обход острых углов, и одновременно на репрезентацию «новейшего искусства» как чего-то совершенно нового, где не работают старые политические схемы и не должны просвечиваться четко выраженные позиции. Думаю, что это и было реальное отображение дел в российской культуре до 24 февраля. Ответственность оказалась распыленной в виде «голубей мира» на аватарах или невнятных «нет войне» (какой войне? – их много). Избегание четкого обозначения агрессора, невнятность и инструментализация понятий реакции, фашизма, национализма повисли в этом тумане. То, что российские институции за эти годы не делали практически никакой антиколониальной работы, очевидно: небольшие попытки не стали частью более широких обсуждений. Сейчас бросается в глаза ваша обида на исключение через озвученные бойкоты, как у Кати Деготь под постом Никиты Кадана. Художник опубликовал изображение с подписью, что русские бомбят Бабий Яр. Деготь написала: «не русские, а Путин». Это и есть диагноз, с которым нужно работать, и брать ответственность лично и коллективно.

Да, я думаю, что необходимо бойкотировать все русские государственные и олигархические институции, а также всех, кто сейчас не работает против войны и молчит. Только тогда «великая русская культура» почувствует, как жили и живут культурные работни_цы в Украине, Беларуси, Казахстане, Кыргызстане, Узбекистане, Таджикистане, Грузии, Армении, Азербайджане.


Лисовенко Екатерина, Гроб на колесиках. Бумага, акварель. 20х35 см. 2022



***


9 Марта Арсений Жиляев прислал ответ на текст Владимира Грамовича. Мы публикуем этот ответ целиком и без изменений.

ОТВЕТ НА ТЕКСТ ВЛАДИМИРА ГРАМОВИЧА

Начнем с того, что большая часть тезисов [текста] Владимира Грамовича нам понятна и с большей частью мы можем согласиться. Однако кое-что требует дополнительного комментария и прояснения. Отметим, что сам факт такого обмена мнениями сейчас видится для нас очень ценным. В том числе в качестве диалога двух художников, связанных с контекстами стран-агрессоров (при всей несопоставимости ролей России и Беларуси в конфликте). Постараемся сжато отреагировать на критику и по возможности рассеять “туман истории”.

1.

К сожалению, полностью разделяем удивление коллег связанное с первыми реакциями на войну из России. Письма, написанные в конце февраля, несмотря на призывы к остановке боевых действий и порой наличие крайне резкой критики власти, содержали формулировки, в которых читалось имперское или же неуместное мелочное. Шок от происходящего даже в случае тех, кто исходил из лучших побуждений, заставил включиться самые глубинные паттерны, воспитанные спецификой местного пространства и времени. Думать о самосохранении, выживании, надеяться, возможно, в тайне, на власть и / или величие культуры, которые всё и всех помирят – очень понятный режим жизни в России. Мы здесь не отделяем себя ни в коей мере, не являемся исключением и полностью разделяем ответственность с коллегами и коллежанками. 

Дать оценку этой ситуации изнутри очень сложно. Готовых ответов здесь не существует. Не преуменьшая общей ответственности и необходимости работы, отметим, что Россия давно не является страной свободных людей. Принимая критику разной степени наших компромиссов, отметим – в  “кухонных разговорах” сегодня нередко приходится слышать, что отношение людей и власти в России – это отношение жертвы и насильника. “Нравится, не-нравится, терпи моя красавица”1 – принцип, который давно стал нормой как на территории России, так и на территории Беларуси. Дискурс вины, по психологически понятным причинам звучащий сейчас, применяется к людям, которые уже имеют долгую и сложную историю травматических отношений с насильником. Об этом не стоит забывать.  

2.

Российский контекст продолжает по инерции в большинстве своем существовать в иллюзии превосходства относительно контекстов стран бывшего СССР. Хотя фактически уже до 24 февраля по степени интеграции и ценности для международного контекста, по глубине и внутренней уверенности в своей правоте, искусство из России чаще всего уступало искусству из соседних регионов. При этом нам не кажется, что мерилом антиколониальной работы должно быть исключительно количество совместных проектов или прямые критические обращения к политическим авантюрам власти. Кажется, что у художниц и художников Молдавии, Грузии, Украины, стран сталкивавшихся с военной агрессией из России, были в последнее время более значимые дела, нежели чем работа над совместными проектами или увеличение видимости в Москве. А деньги, которые приводятся в качестве отягчающего обстоятельства к отсутствию той деколониальной работы, которая не была проведена, не могут однозначно коррелировать с рефлексивностью, сложностью, развитостью художественного производства.  

Да, многим трудно смириться с потерей “прекрасной России будущего”2 с её велосипедными дорожками, кафе, центрами современного искусства и либеральными ценностями, но едва ли это имеет какое-то значение здесь и сейчас. Современного искусства в России более не будет или, по крайней мере, оно будет чрезвычайно далеко от того, что мы видели здесь последние 20 лет. Во время войны об этом смысла говорить не имеет. После – у тех, кто останется на свободе или не будет сломлен ситуацией, будет шанс начать с нуля с четким пониманием приоритетов и ценностей, без анестезии, без несбыточных надежд.

3.

Философия “общего дела” Николая Федорова видит войну в качестве одного из главных врагов. Война это проводник смерти и страдания. Можно по-разному относится к терминологии, риторическим приемам, религиозности, утопичности и другим зачастую противоречивым аспектам русского космизма. Но нельзя отрицать очевидного. Если в космизме есть что-то значимое для текущего момента – это принципиальный пацифизм и выступление против любых форм раздора и насилия. Что касается интернационализма и русскости в космизме – никто и никогда, кроме идеологов имперскости вроде Проханова, не педалировал этноспецифичность  космизма. Речь всегда шла об интернационализме и открытости. “Русский” в словосочетании “русский космизм” указывало на особую культурную специфику, которая возникла благодаря особенностям российского и советского контекстов. Простое ее отрицание не убрало бы этих особенностей, а если бы предположить, что убрало, едва ли это было бы освободительным жестом. 

Космизмов как и футуризмов должно быть много. Есть корпус текстов, художественных работ, которые могут быть обозначены как “украинский космизм”. И здесь помимо указанных Владимиром в тексте ссылок, мы отсылаем к последнему выпуску [“Космического бюллетеня“] где присутствуют яркие голоса из украинского контекста. За последние десятилетия возникла плеяда новых футуризмов, каждый из которых по-своему артикулирует будущее, исходя из особенностей взгляда того или иного пространства. Существует этнофутуризм, пришедший из Тарту и связанный с финно-угорской культурой, существует галф и сине футуризм и др. футуризмы. Все они благодаря осознанной работе со своей культурной спецификой могут восприниматься как критические, антиколониальные проекты, оппонирующие всякому колониальному и имперскому насилию. Мы видим русский космизм, как и все другие космизмы, частью именно этого освободительного движения. Во время военных действий сторонам конфликта крайне сложно находится в любом виде диалога. Не является здесь исключением и диалог культур, диалог искусства. Всякое упоминание связи со страной агрессором вызывает негативную реакцию. Эти эмоции понятны и, безусловно, оправданы на данный момент. Мы будем надеяться, что общая работа ради мира сделает беседу о разных вариантах космизма, разных вариантах футуризма и в принципе радикальных художественных проектах будущего более уместной.

4.

Требование бойкота российских институций и художественных инициатив, открыто не заявляющих о своей антивоенной позиции, не звучат для нас резко. Это требование выглядит более взвешенной реакцией и отличается от голосов радикалов, которые призывают к полной изоляции всего и всех, кто связан с российским и беларуским контекстами. Вне зависимости от того идет ли речь о человеке, арестованном и подвергающемся насилию за участие в антивоенном митинге, или же человеке, призывающим к разрушению всего мира ради восстановления Российской Империи. Призывы к полной изоляции, уничтожению по национальному признаку и пр. тоже существуют, но мы не будем их комментировать. Укажем лишь на то, что сейчас в списке бойкотируемых институций искусства России значатся в том числе те, кто открыто и недвусмысленно заявил о необходимости прекращения военных действий в Украине. Понятно, что людям есть чем заняться помимо отслеживания соц. сетей московских музеев и центров современного искусства. Просто еще раз напомним – подавляющее большинство работников культуры и искусства России выступили против войны. Это касается как коллективов институций, так и людей никак с ними не связанных. Да, степень публичности этой позиции разнится. Каждый сейчас оценивает риски для себя и своих близких. В условиях новой реальности людям за высказывание своего мнения о происходящем грозит в зависимости от изобретательности органов власти до 5, до 15 или до 20 лет лишения свободы. Однако, несмотря ни на что, слоган “Нет войне!” продолжает звучать.

  1. Фраза, сказанная Путиным во время переговоров с президентом Франции Макроном 7 февраля. {примеч. ред.)↩

  2. Например, см. здесь. (примеч. ред.) ↩

В поддержку Украины

КАМПАНИЯ В ПОДДЕРЖКУ ХУДОЖНИКОВ И РАБОТНИКОВ КУЛЬТУРЫ УКРАИНЫ

Культура всегда являлась неотъемлемой частью повседневной жизни и человеческих отношений, будь то в мирные или конфликтные времена. Когда же мы встречаемся с войной и угнетением, дать площадку свободному высказыванию становится еще важнее. Художники и деятельницы культуры играют все более значимую роль в том, чтобы рассказывать истории, освещать острые социальные ситуации и противостоять несправедливости. Они создают пространства для диалога между сообществами и общественными сетями, между теми, кто остается дома, и теми, кто выбирает изгнание. Культура не только поддерживает связи между людьми, но и настаивает на человечности этих связей, и мы должны это отстаивать.

В течение пяти лет организация Konstepidemin поддерживала проект STATUS — The Role Of Artists In Changing Society — проект культурного обмена с участием независимых художников и неправительственных культурных центров из Беларуси. С 2020 года многие беларуские художники и художницы покинули страну из-за государственных гонений. Первым местом их прибежища часто становилась Украина, страна, которая открылась и помогла и на личном, и на институциональном уровнях. Сейчас пришло время поддержать Украину, украинских художниц и художников и культурные организации.

Konstepidemin и STATUS инициировали проект по сбору средств в поддержку художниц и деятелей культуры в Украине. Для этого белорусские авторы и их шведские коллеги, с которыми мы недавно сотрудничали в рамках программы арт-резиденции, выставят на продажу ограниченную серию арт-работ. Они будут доступны для покупки онлайн в Konstepidemin и artworks.se и будут выставляться офлайн до конца мая.

Все собранные средства пойдут в Украинский Фонд Экстренной Помощи работникам культуры и культурным организациям Украины. Фонд учрежден негосударственным «Музеем современного искусства» (MOCA) в партнерстве с независимыми культурными организациями Zaborona, The Naked Room и Мистецьким Арсеналом.

Участники и участницы:

Ольга Бубич, Аксель Карлссон Риксон, Ульяна Невзорова, Патрисия Вейн, Йохан Вингборг, Евгений Отцецкий, Таша Кацуба, Екатерина Лукошкова, Базинато, Илона Хусс Валин, Илона Дергач, Дорна Асланзаде и Анника фон Хауссвольфф.

***

Изображение: Валентин Дудук

Заявление театра Крылы халопа

От имени театра Крылы халопа мы заявляем, что осуждаем военные действия России на территории Украины и хотим мира!

В 2003 году наш театр в знак протеста против войны в Ираке в течение 3 недель поставил антивоенный спектакль. В 2017 году мы создали документальный аудиогид про уничтожение еврейского населения в Бресте в 1941-1942 году. В любой стране мира слушатель может загрузить в телефон приложение Brest Stories Guide и услышать свидетельства очевидцев о том, сколько ужаса и смерти несет война. 

В течение 20 лет мы стараемся своим искусством быстро реагировать на политическую ситуацию и социальную несправедливость. Это наш способ менять мир и выражать свою позицию. Сегодня мы не можем дать быстрый театральный ответ на происходящее в Украине: все участники театра рассеяны по миру. Но мы ищем способы, а также выражаем протест войне и поддержку украинским друзьям всеми доступными  способами.

Мы скорбим и негодуем, что земли под нашими окнами в Бресте становятся полигоном для военных действий. Война – это разрушение, смерть, насилие, несчастье для людей, потеря дома. Все поколения беларусов после II Мировой войны повторяли как мантру «лишь бы не было войны». Нас учили бояться и осуждать войну. Не верится, что это случилось, и мы оказались внутри новой войны. Сегодня тысячи людей становятся беженцами, бегут из своих городов, проводят ночи в метро, ищут убежища, лишаются дома. Для женщин, которые никогда не выбирают  войну, война также несет угрозу изнасилований, так показывает история.

Беларусы, лишившиеся почти каждого третьего жителя в период II Мировой войны, не могут хотеть войны. Сегодня беларусы практически лишены возможности выйти на улицы своих городов и заявить о протесте. Их может ждать тюрьма, как многих наших смелых людей, которые сегодня находятся в заключении. Но сегодня мы видим, что люди из нашего сообщества осуждают военные действия в Украине, помогают украинским беженцам, собирают помощь и стыдятся того, что беларусская земля стала полигоном для агрессии.

Мы хотим сказать “НЕТ” милитаризму и войне! Мы хотим мира в Украине и в нашем доме! Мы хотим, чтобы мужчины не убивали других мужчин, а также женщин и детей! Мы требуем остановить военные действия! Мы требуем мира!



На обложке: Мария Примаченко. Атомна війна, будь проклята вона! (1978)

Дзеячы культуры Беларусi супраць вайны ва Украiне. Адкрыты лiст

Мы, беларускія работнікі і работніцы культуры, як грамадзяне і носьбіты сувернітэту Рэспублікі Беларусь, асуджаем злачыннае ўварванне расійскіх войскаў на тэрыторыю незалежнай дзяржавы Украіна! Нас абурае саўдзел нелігітымнай ўлады Беларусі ва ўсім, што адбываецца апошнія дні на тэрыторыі Украіны, выкарыстанне тэрыторыі Рэспублікі Беларусь для размяшчэння і перакідкі расейскіх войскаў, а таксама правядзення ракетных удараў па Ўкраіне.

Як работнікі і работніцы культуры, мы не можам заставацца ў баку ад таго, што адбываецца зараз ва Украіне: пакуты, смерць, паргозы жыццю і бяспецы мірных грамадзян, вымушаная міграцыя, глабальнае парушэнне міжнародных норм права і суверэнітэту.

Мы захапляемся мужнасцю і самаахвярнасцю ўкраінскага народа ў барацьбе за сваю краіну, незалежнасць і свабоду і выказваем самую моцную падтрымку нашым калегам і каляжанкам, усяму Украінскаму народу ў гэтыя складаныя дні!

Мы заклікаем беларускіх работнікаў і работніц культуры, творчых людей, інстытуцыі культуры – музеі, галерэі, цэнтры, саюзы і асацыяцыі – перарваць сваё маўчанне, адкрыта асудзіць вайну і патрабаваць неадкладнага спынення ваенных дзеянняў. Заклікаем пашыраць праўдзівую інфармацыю пра вайну, далучацца да валанцерскай дапамогі, падтрымліваць украінцаў згодна з вашымі магчымасцямі. Бяздзеянне і маўчанне – гэта згода і саўдзел у злачынстве.

Нe вайне!

Слава Украіне!


Дадаць подпiс

Падпісаць адкрыты ліст вы можаце па спасылцы праз гугл-формы.

1) Вікторыя Харытонава, Фатографка
2) Грисс Лугард, Художник
3) Вольга Шпарага, філосаф, Офіс па адукацыі для Новай Беларусі, Фем група КС & Wissenschafftskolleg zu Berlin
4) Юлия Пякина
5) Ганна Казакова, Менеджерка культурных и адукацыйных праектау́
6) Дар’я Трайдэн, пісьменніца, мастачка
7) Надзя Саяпiна, Мастачка
8) Анжелика Крашевская, Арт менеджер (Art Corporation MTU)
9) Таня Сяцко, даследчыца гендара i вiзуальнай культуры
10) Мяць Кацярына, Фотамастачка
11) Марына Руся Шукюрава, Музыка, традыцыйныя сьпевы Беларусі (Shuma, Kazalpin)
12) Ксения Свирид, Фотограф
13) Максім Тымінько, мастак, куратар
14) Вольга Мжэльская, арт-менеджэрка , куратарка
15) Таня Аліпчыкава, Аўтарка
16) Сяргей Лескець, Фатограф
17) Ганна Чыстасердава, сучаснае мастацтва, культура (Ambasada Kultury)
18) Светлана Гайдалёнак, Тэатр Крылы халопа
19) Юля Цімафеева, Паэтка, перакладчыца (літаратура)
20) Андрэй Еўдакімаў, кампазітар, музыка
21) Паліна Дабравольская, Тэатр, музыка
22) Святагор Марыя, Мастачка
23) Ала Савашэвiч, Мастачка
24) Ксенія Каральчук, Гукарэжысёр (Рэспубліканскі тэатр беларускай драматургіі)
25) Настасся Хмель, Музыка (Этна-гурт KRIWI)
26) Дарашэнка Дзмiтры, Мастак/дызайнер
27) Валянцiна Кісялёва, мастацтва, культура (Ambasada Kultury)
28) Людмiла Скiтовiч, Мастак тэатра
29) Марыя Гуліна, рэдактар
30) Aliaksandr Komarov, artist (ABA)
31) Максім Осіпаў, Мастак
32) Аксана Гурыновiч, гісторык архітэктуры
33) Марына, Культура
34) Андрэй Анро, Мастак
35) Ганна Лаўніковіч, перформерка
36) Алексей Казанцев, фотограф
37) Марина Дашук, Тэатр
38) Надзея Ількевіч, Менеджерка культуры, прадусарка CreateCulture Group
39) Яна Царук, Художница
40) Алена Шандрак, Некамерцыйная сфера
41) Елена Тонкачева, эксперт по правам в сфере культуры
42) Bazinato, Мастак
43) Аляксандра Канончэнка, фатаграфія, відэа-арт
44) Шпакоўская Анастасія, акторка, музыка
45) Кацярына Загародняя, ілюстратар
46) Вiталь Дарашук, Музыка, кампазiтар
47) Кацярына Nokt Манкевіч, Спявачка (Dymna Lotva)
48) Владимир, Арт-директор
49) Дзмітрый Дабравольскі, Праектны мэнэджэр
50) Ганна Комар, Паэтка, перакладчыца
51) Ольга Подгайская, Композитор
52) Аляксандр Рацько, Актор, музыка (European Humanities University)
53) Оксана Герасимёнок, Музыкант
54) Вера Кавалеўская, куратарка, рэдактарка
55) Iрына Кандраценка, Куратар, мастацтвазнауца
56) Кацярына Рускевіч, гісторык культуры
57) Свiрэпа Таццяна, Рэжыссёрка, фатографка
58) Галiна Русецкая, Псiхааналiтык, магiстар фiласофii
59) Ульяна Няўзорава, Мастачка
60) Кулікова Дар’я, Мастачка
61) Вячаслаў Красулін, выкладчык, музыка, рэстаўратар
62) Аксана Гайко, Рэжысерка, акторка
63) Марыя Мялешка, Акторка тэатру
64) Ксіша Анёлава, Мастачка
65) Svetlana Schießbiegl, навука
66) Алена Рудзьман, Мастацтва
67) Лёха Чыканас, Драматург, аўтар песень
68) Міла Котка, Мастачка
69) Лена Ле, Вiдеакрыэйтар
70) Denis Romanovski, Artist
71) Уладзімір Пятровіч, Акцёр, рэжыссёр БГАІ
72) Таццяна Карпачова, Мастачка
73) Юра Дзівакоў, Рэжысэр
74) Мікіта Моніч, Канал “Каля Культуры”
75) Анна Лакціёнава, арт-менеджэрка, кураторка (Ambasada Kultury)
76) Дмитрий Попов, Арт-менеджер
77) Антон Крывуля, Мастак (Rabota art group)
78) Камароўскі Артур, Паэт, перформер
79) Альгерд Бахарэвіч, Пісьменьнік
80) Аліна Дзеравянка, мэнэджерка культуры, лектарка
81) Кацярына Мяць, фотамастачка
82) Васіліса Паляніна, мастачка
83) Olga Bubich, Photographer, photo critic
84) Дзяніс Краўчонак, Народныя спевы і танцы
85) Яніна Зайчанка, Мастачка (Нацыянальная ака мастацтваў у Осла)
86) Маша Мароз, Мастачка
87) Ягор Забелаў, Музыка
88) Сцяпанава Рэната, Дызайнерка
89) Анна Положиева, Концертмейстер
90) Марыны, Дызайнер
91) Таня Ткачова, Фатограф, дакументаліст
92) Павел Няхаеў, музыка, выкладчык ЕГУ
93) Анастасия Котлярская, Архитектор
94) Манковіч Валерыя, дызайнерка, каміксістка
95) Magdalena Hasiuk
96) Павел Рыжкоў, Музыка, выкладчык музыкі
97) Дзмітрый Багаслаўскі, драматург
98) Марыя Рогава, Даследчыца
99) Валер Кандрацьеў, Актор/ рэжысёр
100) Юля Артёмова, Писательница
101) Татьяна Рудь, Музыкант
102) Святлана Галубоуская, музыка
103) Ангелина Блощицына, Художник-график (БГАИ)
104) Кіра, Фатографка, аператарка
105) Вольга Дзядовік, Мастачка, фолк-спявачка
106) Даша Бриан, Режиссёр
107) Антонина Козлова, Музыкант
108) Александра Змитрович, Актриса драматического театра
109) Сергей Региня, Архитектор
110) Кацярына Дубовік, Мастак-графік, ілюстратар
111) Анна Златковская, Писательница
112) Зараслава Камінская, Пісьменніца
113) Генадзь Гатоучыц, Актор
114) Кейзерова Татьяна Геннадьевна, Блогер
115) Антанiна Стебур, Незалежны куратар, Spaika.media
116) Віялета Нікіцік, Псіхолаг, акторка
117) Рептух Ольга Юрьевна, Актриса кино
118) Maria Elena Bonet, Artist
119) Таццяна Ларына, рэжысёр
120) Андрэй Дурэйка, мастак
121) Таццяна Дзівакова, Сцэнограф, ілюстратар
122) Раман Галабурда, Art/IT
123) Сергіеня Ілля, Мастак – рэставратар
124) Алеся Бурдзіна, Тэатральны мэнэджэр (Тэатр драмы)
125) Яраслаў Ляўданскі, Фатограф
126) Алана Айвары, Режысерка тэатра
127) Зьміцер Каляда, Рэжысёр, акцёр, сцэнарыст.Тэатр, кіно, gamedev
128) Вiкторыя Гребеннiкава, Мастачка
129) Ягор Бабій, рэжысёр, відэааператар
130) Андрей Курэйчык, Драматург
131) Воля Качура, Фатограф, Вольны мастак
132) Ганна Каўшар, дызайнерка, іллюстратарка, педагог
133) Надежда Билевич, Пенсионер
134) Ганна Янкута, Пісьменніца, перакладчыца
135) Арцімовіч Іван Георгіевіч, музыкагурт Vuraj
136) Сергей Михаленко, Фотограф, куратор
137) Елизавета Русальская, Иллюстратор
138) Сяргей Тоу́сцікау́, Актор (Беларуская акадэмія мастацтвау́)
139) Надзея Субцэльная, Выкладчыца выяўленчага мастацтва
140) Yana Shcharbakova, Музыка
141) Anna Karpenko, Independent Curator
142) Аляксей Барысенак, Куратар, даследчык
143) Алесь Дуброўскі, Паэт
144) Михаил Есьман, Актёр
145) Ігар Ганчарук, Фатограф, мастак
146) Багдан Хмяльніцкі, актор, квір-актывіст, даследчык культуры
147) Андрэй Лянкевіч, фатограф
148) Аляксандра Гушча, Бібліятэкарка, вядоўца Спеўных Сходаў
149) Iгар Цiшын, мастак
150) Ларыса Доўнар, Прафесар
151) Денис, Актёр. Сценарист. БГАИ
152) Таццяна Нядбай, Літаратарка, праваабаронца
153) Сергей Маслов, Образование, учитель
154) Тхорева Татьяна, Предприниматель, детский психолог
155) Паліна Тупік, музыка, арганізатарка мерапрыемстваў
156) Андрэй Бельскі, мастак па святлу
157) Алесь смалянчук, Гісторык (Інстытут славістыкі)
158) Сергей Шабохин, Художник, куратор, главный редакторKALEKTAR
159) Буцько Юрый, Кіно (Беларусьфільм)
160) Дарья Данцевич, Актриса
161) Клаўдзія Смалянчук, Бібліятэкар, Пенсіянерка
162) Паяркау Сяргеi, харэограф
163) Анастасия Рыдлевская, Художница
164) Катя Тишкевич, Художник
165) Роман Аксёнов, Художник
166) Мацук Юлiя, Музейная сфера (Лiтаратурны музей Максiма Багдановiча)
167) Ганна Панюціч, Дызайнерка, мастачка
168) Fromm Savoque, рэп-выканаўца
169) Анастасія Пальчукевіч, Мастачка
170) Аляксандра Грахоўская, Музыкант
171) Максім Жбанкоў, Культурны аналітык
172) Дар’я Пушко, Мастацтвазнаўца
173) Лiзавета Асеннiкава, Мастачка
174) Аляксандр Памідораў (Крывашэеў), Музыка, журналіст, вядучы
175) Наста Грышчук, Літаратурны крытык, журналіст
176) Алексей Кузьмич, Художник
177) Iрына Скіжанок, былы супрацоӯнік музея
178) Пячура Лізавета Сяргееўна, Танцорка
179) Высоцкая Кацярына, Дызайнер (БДАМ)
180) Таццяна Калач, Мастачка, графік-ілюстратар
181) Настасся Пракапенка, мастак
182) Вольга Церашонак, Мастак-педагог БДУКМ
183) Вольга Салахеева, Незалежная куратарка, мастачка
184) Мiхаiл Дарашэвiч, даследчык
185) Сергей Плотников, Художник
186) Алёна Палачанская, музыка, гурт Znak Stop
187) Андрэй Лугін, Музыка, гурт Znak Stop
188) Алена Ляшкевіч, фалькларыстка
189) Даша Мороз-Хидашели, музыкант
190) Будаев Александр, Живописец, педагог
191) Стася Сакалоўская, Мастачка
192) Кацярына Коўзусь, Мастачка
193) Аляксей Барысёнак, куратар, даследчык
194) Анастасія Вальковіч, Валантэрка ў сферы культуры
195) Сергей Кортес, Музыкант
196) Сяргей Будкін, кіраўнік Беларускай Рады культуры
197) Аляксандра Хегстрэм, Мастачка
198) Лізавета Каўцяк, Даследчыца, куратарка культурных праектаў
199) Наталля Кісялеўская, Мастак-афарміцель
200) Леся Пчолка, Мастачка, Архіў VEHA
201) Алег Гарбуз, Купалавец
202) Вольга Сасноўская, Акадэмiя мастацтваў Вены
203) Надзея Макеева, Мастацтва
204) Лізавета Ганчарова, Ілюстратарка, блогерка
205) Таццяна Бяльковіч, Лютністка
206) Кирилл Хлопов, Художник
207) Алена Тур, Мэнжджар культуры “Брэсцкі канструктывізм”
208) Анфиса Ланно, Художник -иллюстратор
209) Генадзь БутоМастак, рэжысёр, анімтар
210) Таццяна Радзiвiлка, Мастачка
211) Веранiка Буслаева, Актрыса
212) Алена Скугарэўская, Гісторык, экскурсавод
213) Анастасія Балотнікава, Дызайнерка
214) Алеся Мурлiна, Мастачка. Скульптар
215) Аляксей Ладышаў, Светатэхнік
216) Вікторыя Харкевіч, Культура
217) Сергей Анцелевич, Режиссер
218) Алена Пратасевіч, Кураторка, настаўніца, фатографка
219) Момінава Аляксандра, музыка,спявачка
220) Бунделева Ганна, Мастачка/дызайнер
221) Алесь Бязмен, рэжысёр
222) Алина Парфянович, Художник-иллюстратор
223) Марыя Дуброўская, Журналіст
224) Ігар Палынскі, музыкант, лідар гурта Sumarok
225) Сергей Малолеткин, Литератор
226) Яніна Рашчынская, Кінематограф
227) Сергей Анцелевич, Режиссер
228) Сімаковіч Ларыса, кампазітар
229) Ігар Шугалееў, актор, перформер
230) Ала Мацюхiна, Выкладчык
231) Наталля Акинина, Оперная сьпявачка,выкладчык вакальных дысцыплін
232) Саша Сцельчанка, кiнарэжысёр
233) Ганна Палей, Арт-менеджэрка
234) Аліка Духноўская, Канцэртмайстар
235) Вольга Ліпінская, Мастак
236) Сяргей Ражок, Фатограф
237) Вальжына Ліпінская, Мастак
238) Святоана Кiрылюк, Мастачка
239) Nadia Zelenkova, manager
240) Мария Танина, Театр, режиссер
241) Ганна Шакель, паэтка
242) Рената Дзем’янчук, Настаунiк
243) Уладзімір Грамовіч, Мастак
244) Руфина Базлова, Современное искусство
245) Андрэй Расінскі, культуразнаўца
250) Набоко Дарья, Иллюстратор
251) Павел Чернов, Актер
252) Матюшонок Алеся, художник
253) Кірэева Ганна, Сучаснае мастацтва
254) Кiвачук Уладзiмiр, Рэжысер, мастак
255) Палiна Амельяновiч, Мастачка
256) Вера Залуцкая, Куратарка
257) Hanna Shybayeva, Concert pianist
258) Sviatlana stankevich, Мэнаджарка, мастачка
259) Алексей Бабец, Исследователь, культуролог
260) Марк Цинкевич, Исследователь, художник
261) Таццяна Барадуля, Журналіст
262) Iрына Дунчанка, Актрыса
263) Мая Іргаліна, Піяністка
264) Юрый Няхай, Гiтарыст, настаунiк
265) Кацярына Малама, Мастак
266) Маргарыта Сташулёнак, мастачка
267) Глеб Бабушкін, Музыка, івэнт
268) Дарина Солодухо, Арт-менеджер
269) Кацярына Навіцкая, Музей
270) Саша Філіпенка, пісьменнік
271) Міхась Давыдзік, Архітэктар
272) Александра Беляева, Художник в тату-салоне
273) Лемеш, Хореография
274) Павел Латушка, былы міністр культуры
275) Кацярына Жангяроўская, Музыка
276) Святлана Дземідовіч, Мастак, ілюстратар
278) Karolina Nasko, Violinist
279) Клопова Елена, режиссер
280) Арцём Бусел, Гукарэжыссёр
281) Никита Гущенко, Композитор, звукорежиссер
282) Кіра Лойка, Мастачка
283) Анна Женский, студентка
284) Кацярына Сумарава, Мастачка
285) Зьміцер Бартосік, Літаратура
286) Арцём Шышкоў, Музыка
287) Сафія садоўская, Куратака,мастацтвазнаўца, адукатарка
288) Алла, Повар
289) Марына Весялуха, літаратуразнаўца
290) Алена Талапіла, перакладчыца
291) Stanislau Turkofilm, director
292) sviatlana husakova, дызайнерка
293) Дарья Голова, Художница
294) Святлана Гарбунова, Скульптар
295) Іоська Таццяна, Дызайнер / педагог
296) Яўген Рыжоў, Мастак вырабаў з мяталу
297) Разаліна Бусел, Мастачка
298) Куничкин Евгений, Музыкант
299) Лагавая Ксенія, Мастачка, ілюстратарка
300) Анастасі Мацкевіч, Перформанс, музыка, рэжысура
301) Аляксей Фралоў, дырыжор, фагатыст-саліст, музыказнаўца
302) Kryścina Drobyš, Kupałaviec
303) Alexey Vorsoba, music
304) Вікторыя Манковіч, Мастачка, выкладчыца
305) Дар’я Ставіцкая, Архітэктар будынкаў
306) Ганна Сімонік, Студэнтка-архітэктар
307) Марыя Шарый, музыка
308) Татьяна Малухина, Учитель музыки
309) Мая Пракаповіч, Мастак
310) Волкава Ева, музыка
311) Маргаева Нина, Мастак
312) Яна Вольская, Культуралогія, мэнэджмэнт
313) Юлия, Активистка
314) Евгений Надточей, Художник-мультипликатор
315) Вольга Баброва, Мама
316) Ганна Мядзведзева, Мастак
317) Андрэй Цяпін, Музыка
318) Антонина Фалей, художник
319) Дарья Данилович, Художник
320) Геннадий Фалей, художник
321) Hanna Bartos, Малярка / художник
322) Friedrich Samotny, Poet, musician
323) Сяргей Белаокі, Мастак
324) Анатолий Лагутенков, Актёр
235) Мінакова Наталля, Журналіст
326) Яўген Шадко, Мастак
327) Анастасія Пятрова, Музыка, скрыпачка
328) Ганна Каралева, Мастачка
329) Іна Навагродская, мастак
330) Алена Гіль, Мастачка
331) Кацярына Пашкевич, Мастачка, выкладчык
332) Аляксей Палуян, кінарэжысёр
333) Арына Рахманава, Студэнтка мастацкага факультэта
334) Алёна Махнач, Мастачка (XHFH)
335) Александра Кашметова, Искусствовед
336) Аляксей Бусел, Гукарэжысёр, удзельнік праэкту Favourite Mirror
337) Алена Денисова, Дизайнер
338) Ольга Копенкина, куратор
339) Дарья, Актрисса
340) Евгений Правилов, скрипач
341) Кацярына Дубовік, Мастак-графік, ілюстратар
342) Марына Якубовіч, Акторка (Беларускі Свабодны тэатр)
343) Александр Балдакоу́, Мастак
344) Вераніка Чайка, Мастачка
345) Валярына Кустава, Паэт, журналіст
346) Aliona Yurtsevich, Composer
347) Ірына Мароз, даследчык
348) Андрэй Куціла/Andrei Kutsila, рэжысёр/film director
349) Валерия Забелло, Художница
350) Сяржук Доўгушаў, Этна-музыкант, кіраўнік установы Tradycyja, мэнеджар культурніцкіх праектаў
351) Ксения Кавко, Музыкальный продюсер/звукорежиссер
352) Дар’я Паўлоцеая, Кампазітар, піяніст
353) Глеб Аманкулаў, Мастак
354) Ганна Зубкова, Сучаснае мастацтва
355) Тамара Ковальчук, Пенсионерка, работник культуры
356) Ludmila Krukovskaya, Muzyka
357) Наста Манцэвіч, Паэтка
358) Алена Казлова, літаратарка, выдаўніца Пфляўмбаўм
359) Eва-Кацярына Махава, Рэжысер, паэт
360) Anton Hankou, Музыка
361) Юлія Рудзіцкая, Рэжысёрка, аніматарка
362) Дар’я Жук, Режыссерка
363) Таццяна Гаўрыльчык, Аператарка
364) Александра, Учитель
365) Наталля Сазановіч, былы кіраўнік ансамбля Гаманіна
366) Віталь Латыш, Перакладчык з украінскай мовы на беларускую (Сяргей Жадан “Варашылаўград”)
367) Александра Карнажицкая, Сценограф
368) Гракова Наталья Леонидовна, Культура, музыка
369) Віктар Старухін, Мастак, скульптар
370) Вікторыя Бельская, Мастацтвазнаўца
371) Галина Матюкова, Музыкант
372) Александра Вялічка, Дакументальны фатограф
373) Аляксандр Хумала, Дырыжор
374) Вольга Бабкова, Гісторык, лтаратарка
375) Таццяна Калач, Мастачка, графік-ілюстратар, дызайнерка
376) Яна Цэгла, Пісьменніца, рэдактарка часопіса маскарад
378) Юлiя Максiменка, Преподаватель музыкально-теоретических дисциплин
379) Таццяна Кандраценка, Мастак
380) Тоха Бух, творчество
381) Вольга Сарока, бібліятэкар
382) Kanstantsin Yaskou, Composer, arranger, Ph.D.
383) Кирилл Крохолёв, Скульптор
384) Канстанцiн Селiханау, мастак
385) Cristina Stashkevich, illustrator
386) Коленченко Елизавета, Пенсионерка
389) Анна, Художник, БГАИ
390) Диана Штайда, Дизайнерка
391) Natallia Dahil, Дызайнер
392) Наталья Зданевич, Культ менеджер (Фонд развития Брестской крепости, ICOMOS)
393) Дар’я Сцепаненка, Былая музейная навуковая супрацоўніца
394) Гіранок Алена, Акторка
395) Міхаіл Рыбакоў, Гісторык. Былы дырэктар ДМГБ
396) Ілья Ясінскі, Акцёр, РТБД
397) Святлана Кучко, Мастачка, выкладчык ДШМБДУКiМ
398) Святлана Чакушка, Этнаспявачка, менеджарка сацыякультурніцкііх праектаў
399) Радзецкі Яўгеній, Перакладчык, выкладчык
400) Булаўка Надзея, Мастак
401) Наталля Голава, рэжысёрка
402) Уладзiслаў Бархатаў, магiстр мастацтвазнаўства, актор, гукарэжысёр
403) ALIAKSANDR YEMELYANAU, Poet, translator
404) Кацярына Пятніца, Фатограф
405) Яўген Чахуноў, Мастак
406) Алексей Ішчанка, Музыкант, піяніст
407) Алеся Жыткевiч, Мастачка
408) Цярэнцьева Алена, Журналiст
409) Сугако Мiхаiл, Дырыжор
410) Светлана Шершунович, дизайнер
411) Яўген Кандратовіч, Фатограф
412) Ганна Сакалова, мастачка
413) Алег Юшко, Мастак
414) Міхаiл Лешчанка, Фатограф
415) Паліна Цімохіна, Спявачка, музыка, аўтар
416) Уладзік Бохан, Мастак, акцыяніст, анархіст
417) Anna Lo, Арганiзатар выстаў
418) Татьяна Цемкало, Преподавательница сольфеджио и композиции
419) Дарья Золотова, Организатор мероприятий
420) Віктар Сямашка, музыка, літаратар
421) Жаўноў Зміцер, мастак
422) Виктория Черетович, Музыкант
423) Жлутка Алег, перакладчык, музыка
433) Ольга Скворцова, Актриса ,хореограф
434) Головнёва Светлана Юрьевна, Художник
435) Антон Лупекин, рабочий
436) Кася Чэкатоўская, Драматургіца, акторка
437) Вета Третьякова, Дизайнерка, иллюстраторка
438) Юля Качан, мастачка
439) Уладзімір Сінькевіч, Музыкант
440) Лiзавета Антропава, Мастацтва
441) Дар’я Франскевіч, Студэнтка, настаўніца англійскай і іспанскай моў
442) Павел Ксяндзоу, Мастак
443) Ала Франскевіч, мастачка
444) Янкоўская Ірына Геннадзьеўна, ландшафтная дызайнерка, мастачка
445) Таисия Плисковская, Художник, педагог
446) Марыя Мартысевіч, пісьменніца, перакладчыца
447) Яна, Пісьменніца
448) Вальжына Морт, паэтка
449) Валянціна Андрэева, рэдактар
450) Ганна Комінч, Музыказнаўца, журналістка
451) Руслан Чатыр, Музыка, Распрацоўшчык AI
452) Ксения Лис, Изобразительное искусство
453) Trohi Hirovato, Художник
454) Раман Цымбераў, Паэт
455) Вольга Злотнікава, Паэтка
456) Алена Сулкоўская, мастачка
457) Марыя Пучкова, Мастачка, анiматарка
458) Дзяніс Трусаў, Пісьменнік, паэт, лідэр гурта Autonomicon
459) Уладзь Лянкевіч, музыкант, літаратар
460) Ірына Варабей, пісьменьніца, мастачка
461) Крывец Вольга, Мастачка
462) Кристина Грекова, Актриса
463) Алесь Гладкі, Актор тэатра і кіно
464) КАЦЯРЫНА Малашчук, Мастачка
467) Ганна Сiлiвончык, мастачка
468) Наталля Бружнiк, Кiно
469) Олег Горгун, поэт
470) Анна Зенькова, Детский писатель
471) Марта Шчарбакова, Мастачка, куратарка
472) Дмитрий Строцев, поэт
473) Вольга Пачкаева, Дызайн выкладчык
474) Сергей Кришталев, Член союза дизайнеров
475) ВалянцIна Мароз, Рэжысёрка
476) Каркотка Андрэй, Гісторык, экскурсавод
477) Валерыя Баравец, Відэа прадакшн
478) Ілья Малафей, Даследчык культуры
479) Ягор Цюкін, Выкладчык, кампазітар
480) Ягор Квартальны, музыка, журналіст
481) Алена Барушка, мультыплікатар
482) Ганна Галанiна, Паэт
483) Андрэй Дзяркоу, Музыкант, паэт, сцэнарыст
484) Максім Круглы, Кампазітар
485) Валерыя Дубоўская, Навуковы супрацоўнік
486) Дзмітрый Нікановіч, Спявак
487) Ирына Дзёміна, Мастак ДПІ
488) Мікалай Лаўранюк, Кінапрадзюсар, фестывальны куратар
489) Таццяна Сухоцкая, Сцэнарыст
490) Алена Жданеня, мастачка, дызайнерка
491) Георгiй Барташ, лiтаратар
492) Alena Davidovich, Artist
493) Аляксандр Карнейчук, Радыё/саўнддызайн (Radio Plato)
494) Екатерина Прус, Дизайнер
495) Калеснiкау Канстанцiн, Музыка
496) Яна Гульцяева, Філолаг, перакладчык
497) Iрына Пекусава, Мастачка
498) Наталля Петухова, экскурсавод
499) Dzianis Shmatko, Дудар (Lity Taler)
500) Вiкторыя Мiцковiч, Настаўнік ДУА “Жабінкаўская ДШМ”
501) Курсевич Полина, Студент
502) Kanstantsin Yaskou, Composer, arranger, PH.D.
503) Марына, Выкладчык
504) Артур Басак, Мастак
505) Патапенка Уладзімір, Музыкант, преподаватель музыки
506) Аксана Бархатава, акторка
507) Руслан Вашкевіч, мастак
508) Міхаіл Васілевіч, Рэжысёр, відэамантажор
509) Сяргей Бадалаў, Кампазiтар
510) Наталка Харытанюк, Літаратарка
511) Ольга Кохонова, Переводчик (фармацевтика; иудаика, Холокост)
512) Ганна Казлова, Рэжысёр
513) Мурашов Александр Александрович, язык, литература
514) Ксения Галицкая, Поэтесса
515) Марына Шода, Перакладчыца, культуразнаўца, літаратуразнаўца
516) Ася/Дубарэнка, Відэааператарка, паветраная акрабатка
517) Вольга Клiп, Арт-куратар
518) Дмитрий Федорович, Режиссёр
519) Андрэй Ворса, Кампазітар
520) Алена Ляшковіч, Былы музейны супрацоўнік
521) Кацярына Парфянюк, Дызайнер
522) Вiктар КушняроўМастак, бутафор, настаўнiк, куратар, наратар
523) Варвара Суднiк, Мастачка
524) Анастасія Рябава, Мастачка па касцюмах, дызайнер
525) Юля Шатун, рэжысёрка
526) Аляксандр Кірэль, мастак
527) Арына Карымава, Арт-менеджэрка
528) Герус Надзея, Музыка, мастачка
529) Уладзiмiр Фёдарау, Мастак
530) Паліна, Арт-менеджэрка, Дызайнер
531) Михаил Чумаков, историк, поэт, переводчик
532) Елизавета Бузановская, Графический дизайн
533) Юрий Вельтнер, журналист
534) Міхал Камінскі, Актор
535) Эліна Сітнікава, Музыкант
536) O. Savenko, historian
537) Марыя Касцюковіч, Даследчыца, літаратарка
538) Вадим Шляхтун, Бпзработный
539) Кушнерук Иван, Купаловец
540) Дзмітрый “Агнявіт” Новікаў, музыка
541) Саша Кулак, режиссер документального кино
542) Кацярына Стаброўская, кінапрадзюсар
543) Валянцин Дудук, Дызайнер
544) Антон Мазейка, Фрылансер
545) Miхаiл Гулiн, Мастак, куратар
546) Наста Якавіцкая, Фатографка
547) Ганна Кавалькова, Акторка, рэжысёр
548) Ларыса Новiкававы, кладчык
549) Janina Chwalko, Музыкант
550) Лiяна, Малюю дзiцячую лiтаратуру
551) Лілія Давыдоўская, ілюстратар
552) Саша Ігнатовіч, даследчыца візуальнай культуры, фільммэйкерка
553) Жэня Клёцкін, арт-менаджар
554) Алла Лесник, Реквизитор
555) Игорь Корзун, Художник
556) Даша Сазановіч, Мастачка
557) Юлія Цвяткова, Мастачка
558) Дзіна Жук, мастачка
559) Лепішава Алена, Літаратуразнаўца, крытык, выкладчык
560) Злата Глотава, театр для дзетак
561) Алесь Дзянісаў, Музыка
562) Артур Кирель, художник
563) Ксенія Князева, тэатр
564) Дзмірый Махамет, Мастак
565) Анастасия Сыромятникова, Музыкант
566) Анастасія Рыдлеўская, Мастачка, фiлолаг
567) Алесь АСТРАВУХ, Мастак-рэстаўратар
568) Комарова Iрына, актрыса
569) Виктор Воробей, архитектор
570) Наталья Арутюнова, музыковед
571) Арсен Арутюнов, музыкант
572) Надзея Зеленковака, мунікацыі
573) Евгения Пастернак, писатель
574) Виктория Лазарева, Режиссёр
575) Анжаліка Барчан, Актрыса
576) Віялета Пачкоўская, Паэтка, перакладчыца
577) Каліверда Лізавета, Куратарка праектаў
578) Аксана Аракчэева, Мастак
579) Таццяна Ларына, рэжысёр
580) Мария Бершадская, детский писатель
581) Марына Мурашка, Музыка, настаўніца
582) Кацярына Шымановiч, Кампазiтар
583) Рина Зенюк, художник-иллюстратор
584) Андрей Жвалевский, Писатель
585) Вольга Чарняк, дызайнер, ілюстратар
586) Дар’я Амяльковіч, культурная журналістка, крытык
587) Валянціна Барабашава, Мастачка
588) Наталья Колокустова, Актриса
589) Вольга Гапіенка, выкладчыца, дызайнер
590) Марыя Дзмітрусік, Рэжысерка, ілюстратарка
591) Вольга Зароўская, Дызайнерка, мастачка
592) Ірына Кастылянчанка, Тэатразнаўца
593) Таццяна Мiхалковiч, Бiблiятэкар на пенсии
594) Эла Каржыцкая Настаўнік, арганізатар баляў
595) Наталля Бібікава, Культурны аглядальнік
596) Александра Карнажицкая, Сценограф
597) Максім Сарычаў, Мастак
598) Віктар Шабуня, Сьпявак
599) Iрына Купчанка, Акторка
600) Белугина Натэла, Артистка тэатра
601) Аксана Аракчэева, Мастак
602) Святлана Татарнікава, аўтар і ілюстратар кніг для дзяцей
603) Сяргей Гаранін, Філолаг
604) Людміла Заграбаева, дызайнер
605) Уладзiмiр Судноускi, Музыка
606) Макей Ларыса ВасIльеуна, Дызайнер
607) Саркисова Регина, Музыкант
608) Саша Iльюкевiч, Паэт, музыка, даследчык
609) Вілія Мацук, харэограф, выкладчык
610) Вера Бурлак, Пісьменніца, перакладчыца
611) Вольга Прусак, Драматург, рэжысер дакументальнага кіно
612) Iлона Касабука, Мастак
613) Сяргей Казырка, Дызайнер, мастак
614) Галіна Раманава, Мастачка
615) Гецевич Влада, Музыкант
616) Ася Яковлева, режиссёр театра
617) Наталля Ізабэл, Музыка
618) Таццяна Няхай, Дызайнерка
619) Ларыса Казловiч, Асвета, гiсторык
620) Уладзімір Клімушка, Мастак
621) Галіна Казіміроўская, Дырыжор, кампазітар
622) Юлія Шпілеўская, Акторка, Вольныя Купалаўцы
623) Максім Швед, Рэжысёр
624) Влада Сянькова, Рэжысёрка
625) Алег Грушэцкі, пісьменнік
626) Максім Кутузаў, Пісьменнік
627) Чэслаў Герасімавіч, Пісьменнік, паэт, музыка
628) Эмма Трифонова, Рабочая
629) Малько Вольга, Графiчны дызайнер
630) Маргарита Ошмян, Иллюстратор
631) Уладзіслаў Юркоў, музыкант
632) Аляксей Ажогін, музыка, арганізатар канцэртаў
633) Алесь Юркойць, Краязнаўца
634) Данііл Іназемцаў, культуралогія
635) Ганна Філіпёнак, Мастак
636) Настасся Арайс, Мастачка
637) Мария Пастухова, Художник
638) Наталля Коўш, выкладчыца, дызайнер
639) Марына Варабей, Канцэртны фатограф, паэтка
640) Ілля Маліноўскі, Журналіст, музыка (гурт Дрымон)
641) Нікішын Алесь, Архітэктар
642) Здаранкова Марына, Актрыса РТБД
643) Кірыла Калбаснікаў, Журналіст, актор
644) Алесь Лапо, рэжысёр
645) Бажэна Шамовіч, тэатральная прадзюсарка, куратарка культурных праэктаў
646) Надзея Туроу́ская, рэдактарка
647) Вольга Аніська, Мастацтвазнаўца
648) Альбер Літвін, Музыка, дыджэй
(спіс абнаўляецца)


СТАТЬЯ О ТОМ, ПОЧЕМУ Я НЕ МОГУ НАПИСАТЬ СТАТЬЮ

31-го декабря 2021 года вместе с новогодними пожеланиями редактор предложила мне написать статью «о том, почему я не могу писать статью». Получить такой рабочий заказ в последний день уходящего года было по-своему символично: когда еще писать о том, почему не можешь писать, как не во время новогодних каникул? Именно в этот период особенно остро ощущается тяжесть того, что не успели сделать в прошлом году, подумать том, как сложно смотреть на новый мир в первый день нового года, каким странным он кажется во второй день и как ничего не хочется делать в третий.

Казалось бы, праздники – неплохой повод, чтобы еще раз отложить работу. На самом деле из трудовых условий прекариата давно исключены выходные дни и больничные. Календарная причина «не работать» существует в ресурсах про ресурс1, прокрастинацию, поток и в телеграм-канале главного заказчика настоящего времени – Олега2. Оправдания «скоро Новый год, ну вы же понимаете, давайте после майских» и «салат был не свеж» принять может только Олег. Это не плохо, и не хорошо. Моим субъективным правилом, а может быть, наконец-то заслуженным статусом, стали тезисы: «работа – это жизнь» или «действия рабочие и действия обыкновенные – суть одно и то же»; «я люблю то, что я делаю, и готова это делать вне зависимости от дней недели и состояния».

В новогоднем предложении можно было увидеть легкую иронию и определенную текстуальную вежливость. Несколько месяцев подряд я писала редактору извинительные письма с обещаниями прислать текст скоро, на следующей неделе, через месяц. Мне отвечали, что все понимают и, да, конечно, очень ждут. Взаимное уважение, одинаковые литературно-научные предпочтения и просто «беларуска беларуске – беларуска» (год назад так еще говорили) помогали продолжать переписку. Иногда мне казалось, что мы обе забыли первую тему и у каждой в голове давным-давно существует собственный план, но мы обязательно договоримся. Иногда я честно думала, что все сделаю к следующему разу.

На самом деле просьба написать о невозможности писать означала другое. Это не проговаривалось, но это было понятно вне текста.

В полугодовой переписке мы обсуждали язык травмы, пустую государственную речь, периферийную эскалацию насилия. Это было бы интересно, если бы не было так (сложно подобрать правильное слово) по-домашнему? Все большие вопросы и темы касались родного дома, истории недавней и похожих историй в прошлом. И тут локальная сущность мешала, но совсем не помогала.

И сейчас мне снова хочется закрыть ноутбук, включить сериал, открыть еще один по счету проект и не писать текст о том, почему я не могу писать. Потому что из многочисленных «нет» и вариантов невозможности письма складывается объемная многогранная фигура речи, где за наружной политической частью прячется много личного и неприятного, события общественные перемешиваются с вопросами «кто я, мы и где наше место, если его отобрали?» Насколько важен процесс самоидентификации и как он связан с чувством дома? Чертовы французы наверняка указали бы на ущербность логоцентричного текста. Но мой терапевт увидит в этом только посттравматическое. Пусть он и вся его большая семья будут здоровы. По странной иронии судьбы он из Казахстана3.

Когда-то, когда я была глупее и самоувереннее, я считала, что сложные истории перемен – это прекрасная возможность для прямого поиска причин дегуманизации, антропологических источников зла, социальных импульсов изменений перемен в прямом режиме наблюдения. Эгоистичная дура – хочется сказать сейчас. Безответственность – хотелось сказать полтора года назад. За теорией и выводами всегда остаются обычные люди. Сухая академическая теория через несколько десятков лет может превратиться в неплохой объяснительный механизм, и это скорее в плюс, а не в минус. Но все равно хочется грустно спросить: зачем объяснять и искать причины если ничего не меняется? Люди остаются людьми или не-людьми, и этот переход по прежнему краток и непредсказуем.

С актуальной политической аналитикой ситуация грустная и почти всегда одинаковая. Большинство выданных политических прогнозов на злобу дня часто перечеркиваются или нивелируются следующими за ними политическими событиями. Однако это не мешает продолжать говорить на ту же тему, повторять ошибки и делать выводы дальше. Обобщенное рассуждение становится очередным конъюнктурным высказыванием, а поданная надежда – пустой.

К теоретической этике добавляется вопрос местонахождения. Сложно думать находясь внутри и сложно писать находясь за пределами. Внутри как-то не до этого, прожить бы дальше, снаружи – снова стыдно: а имею ли я право, ведь я как-бы физически присутствую в ином месте и уже не свидетель. И что значит сейчас, в нашу онлайн эпоху, быть свидетелем? Вроде бы все на поверхности сетей и переписок, и всегда можно спросить и у тех, кто остался, и у тех, кто уехал. Однако через несколько месяцев связи становятся все тоньше, и кажется, что друзья и знакомые и в эмиграции, и дома немного забыли. И может быть, забыли по обидному, географическому принципу, а может быть, просто устали. Судить и делать выводы тут я тоже не имею права. Внутри и снаружи разное чувство времени, помню, что в Беларуси оно было кратким и равнялось нескольким дням. За пределами время становится тяжелым, так как стабильное состояние подразумевает иные ценности, а еще планы и задачи, и все это приходится выстраивать заново.

Писать неудобно психологически. До какого-то момента, находясь дома, делала заметки, не полагаясь на собственную память. Потом, после очередных историй с отобранной техникой, записи стирала, пока не запомнила все, а уехав, поняла, что начала забывать. До сих пор мне кажется, что забывать – это мелкое предательство по отношению к людям и времени. Но вместе с этим я понимаю, что все пережитое постепенно вытесняет мое собственное я, заполняя не только настоящее, но и прошлое. Когда-то в переписках со знакомыми я кидала фразы вроде: «каждая страна в период острой фазы насилия и конфликта считает, что ее опыт уникален, но на самом деле это не так, и именно эта уникальность есть общее для разных стран и революций». Тогда возникает еще один вопрос: стоит ли этот разный опыт проживать? Потому что нарушенное чувство безопасности сильно мешает быть: смешиваются понятия нормального и нет. И уехать от этого на самом деле нельзя, так как твой прожитый опыт всегда будет с тобой. И разделить его с людьми, живущими вне прожитой тобой истории, невозможно. Зато в редком общении с близкими и друзьями из дома ничего не нужно говорить – коллективный опыт превратился в коллективную память.

Через какое-то время, из-за общей тоски из дома и собственной тоски по дому, думать про дом стало почти физически сложно. Как будто любая мысль снова возвращала туда – в определенное пространственно-временное положение, где странно и вечная осторожность. Или мне так кажется сейчас, сравнив несколько вариантов существования. Или моя память из чувства самосохранения предлагает именно такую проекцию прошлого. И тогда я спрашиваю себя: по какому дому я тоскую?

Может быть, я просто не умею использовать полученный опыт как полезный подстрочник. И все это банальная лень и человеческая слабость, с надуманными этическими и психологическими проблемами. Но в следующем месяце я, скорее всего, возьму себе еще один проект.

***

Иллюстрации: Маша Мароз. В иллюстрациях художница использовала «бортные знамёна» – традиционный символ собственности бортника. Бортные знамена были своеобразными семейными гербами, которыми обозначали вещи и орудия труда, принадлежащие семье. Аналогичные знаки или метки существовали для межевания лесов, лугов, земли, озер и речек.

  1. Обычно про ресурс, внутренний или внешний резерв возможностей, говорят с ироничной точки зрения. В итоге получается нечто среднее между набором витаминов, нормализованным сном и комфортной рабочей обстановкой. Однако в работе Эриха Фромма «Человек для самого себя» ресурс или потенциал – одно из базовых понятий для формирования человеческой личности и осмысленного существования.↩

  2. Телеграм-канал «Оправдания для Олега» “https://t.me/s/proekt_ne_gotov↩

  3. 2 января 2022 начались протесты на западе Казахстана, в городе Жанаозен. Первоначальным поводом стало поднятие цен на сжиженный газ, через несколько дней протесты начались в Алма-Аты и охватили большую часть страны. За экономическими требованиями скрывалось социальное недовольство и политическая усталость. Итогом несколько десятков лет правления бывшего президента Казахстана Нурсултана Назарбаева и близких к нему людей стала резкая социальная дифференциация и олигархическая система распределения экономических ресурсов страны.↩