Это мое предложение для шведско-беларусского проекта СТАТУС о роли художниц и художников в трансформации общества. На встрече в Бресте в сентябре 2018, я стала думать о том, чтобы посмотреть на себя как на подопытного кролика. Я предложила нашей маленькой исследовательской группе сформулировать вопросы о том, для чего полезны художники, в чем их практическая ценность. Я думала, что исследовательская группа могла бы настроить меня таким образом для реализации моего перформанса… Когда я рассказала это своему коллеге Нильсу Клаессону, он спросил: так ты хочешь быть кроликом? Моя точка зрения может рассматриваться как ответ на налог на тунеядство, который предложило правительство Беларуси. Предлагаемый налог запрещает художникам быть не полезными для общества. В свою очередь художественная группа Летучая Кооперация создала религиозную секту, которую они назвали ЭКЗОКОИД, чтобы избежать уплаты этого налога¹.

В нашей исследовательской группе в Бресте мы спорили о том, какие идеи могут предложить художественная среда и публика в целом для изменения общества с помощью искусства и активизма. В этой дискуссии у нас родилось название группы “Наследизация (Heritagization)”, поскольку мы все согласились, что искусство и активизм изменяют общество и что искусство – это часть процесса создания наследия. После этого мы записали вопросы (смотри вопросник группы “Актуализация Наследия”). Несмотря на то что я немного боюсь работать с маленькими детьми, я начала именно с этого… Моя идея была в том, чтобы использовать ответы и формулировать / формировать / модулировать их таким образом, чтобы они стали художественной практикой и, возможно, перформативно представить их ответы в перформансе в Минске весной 2019 — предпочтительно коллективном перформансе. Тематически перформанс обращался бы к возможным способам актуализации наследия и тому, как искусство и активизм могут участвовать в процессах создания наследия. Но после того, как я провела исследование с детьми 1 ноября в Стокгольме, я пересмотрела свою идею, и мне показалось, что в этот проект необходимо добавить таракана.

Кролик – полезное животное, его используют в различных ситуациях. Таракан, наоборот, – это паразит: он не является полезным и ничего не дает обществу, он живет для самого себя и, возможно, своего маленького круга друзей и семьи².

Как может таракан задавать вопросы обществу?

Я планирую использовать эти вопросы в отрицательной форме в Гётеборге в марте. Спрашивать буду следующим образом: 1) Что вы ненавидите делать больше всего? Назовите активности, которые вы будете ненавидеть в будущем?… 2) Существует ли какой-то объект, который вы действительно ненавидите и хотели бы, чтобы в будущем про него знали?… И тому подобное 3) Назовите место, которое вы бы хотели, чтобы оно исчезло.

После чтения шведского журнала Hjärnstorm (издан в ноябре 2018-го) с темой БЕЛАРУСЬ / ШВЕЦИЯ, я поняла точку зрения беларусских художников и художниц гораздо шире, по сравнению с моей поездкой в Брест в августе-сентябре. Возможно, было хорошо, что я приехала в Беларусь “чистой”, без особых заранее сформулированных идей и объяснительных схем, будучи абсолютно открытой и внимая всему, что происходит. В любом случае, идея кролика пришла из размышлений о моем собственном вкладе в проект. Я рассматривала путешествие в Брест как исследовательское путешествие, еще не зная, что именно я буду исследовать… Чем просто изучать роль художников и художниц в изменяющемся обществе, я взяла немного реальности из моей жизни и из жизней моих коллег художников. Я чувствовала себя немного как кролик и также, если честно, чувствовала, что меня используют. Во время чтения государственного предложения о налоге на тунеядство, я задавалась вопросом, не должна ли я попробовать другой, более паразитический, образ жизни? Возможно таракан, вдохновленный Кафкой, отлично бы подошел к моему художественному исследованию. Будучи художницей, я провожу много времени, делая что-то непоследовательное и нелогичное, но это в любом случае каким-то образом становится естественным продолжением моей художественной практики. Ну а поскольку я обожаю новые вызовы и обстоятельства – я оказалась здесь! Работая снова и создавая сложную мета-перспективу о том, кто у кого сидит на шее, для чего и ради чего? Для меня это сводится к перефразированному шекспировскому вопросу – делать или не делать? И что же делает искусство?

Мой художественный вызов – как я могу преобразовать все собранные ответы в форму коллективного перформанса в Минске. Мне следует, если позволит время, задать те же самые вопросы в Минске, которые я задам в Гётеборге в марте 2019-го и, возможно, перед этим обратиться к уже найденным ответам других участниц из моей группы “Наследизация”.

Прямо сейчас, сегодня 27 декабря 2018, я много думаю о разнице между центром и периферией, и я также собираюсь прокомментировать этот момент в перформансе вокруг создания очередей. Возможно, очередь из тараканов, стоящих в линии, чтобы опустить письма в почтовый ящик. Письма могут быть об идеях будущего: что оставить или не оставить для будущего?

Будущее сейчас позади нас, как пишет Зигмунт Бауман в своей последней книге “Ретротопия” (Retrotopia)³, и он имеет в виду, что мы любим смотреть на время, которое прошло. Итак, этот год… 2018 (почти закончился) – это год “Культурного Наследия в ЕС” – я спрашиваю, что мы можем сделать, чтобы сохранить это действие актуализации наследия, и сохранить некоторое пространство и надежду в отношении будущего? Можем ли мы перепрограммировать будущее (re-future) нашего положения? МОЖЕТ СОЗДАТЬ РЕ-ФУТУРИЗМ… как изменить будущее нашего пространства? И сделать это “ненормальным образом”, пойти против идеи “построения” идентичности на основе истории …Как мы можем это сделать? Будучи художницей я люблю задавать подобные вопросы.

Так что для меня сейчас это могло бы стать идеей – подготовить новые вопросы для Гётеборга в марте 2019 перед тем как поехать в Минск… пойти против того, что люди обычно ожидают от кролика, и быть вместо этого тараканом – не приглашенным и не желанным – как отказ быть полезной художницей – и после этого давайте посмотрим, что за перформанс у нас получится в Минске в июне 2019-го.

Первое использование опросника

1 ноября 2018 я шла по центральной площади Сергельс Торг в городе Стокгольме. Холодно и ветрено, но из внешних колонок на всю площадь играет теплая латинская музыка с ритмами сальсы, она же играет в комнате для детей, куда я направляюсь. Это открытое пространство со студиями и мастерскими в публичной библиотеке в Kulturhuset (культурный центр города Стокгольма и городской театр). У них есть несколько открытых студий для разных возрастов: 0 – 13, 10 – 13 и 14 – 25. Кроме этого, тут есть обычная библиотека и другие места для выставок, кино, концертов и семинаров.

Сначала ты попадаешь в детскую библиотеку, затем ты попадаешь в комнату “Bildverkstaden” (Художественная мастерская). За использование материалов берется небольшая плата. Еще тут есть три педагога, которые заботятся о детях и тех, кто их сопровождает.

Когда я вхожу в комнату, я вижу, что несколько групп работает с вырезанием фигурок из бумаги для игр с тенями. Педагоги подготовили подносы с рабочими материалами, теперь дети и их родители, бабушки или опекуны сидят рядом с ними, пока дети работают над фигурами.

Я поговорила с персоналом и они прочитали мои вопросы; мы согласились, что мне следует спрашивать самых опытных и постоянных гостей. Они знают, что я хочу использовать себя как “подопытного кролика” и я буду спрашивать детей о том, как можно актуализировать наследие, и о том, что искусство и активизм могут привнести в эти процессы. Это хорошее место, чтобы посидеть и поговорить, потому что дети и те, кто с ними, никуда не спешат, и латинская музыка в колонках не слишком громкая, поэтому нам удобно поддерживать разговор. В Kulturhuset приходят люди со всех частей города и из всех социально-экономических групп, поэтому выборка респондентов хорошая.

Осматривая комнату, я думаю о детях от 4 до 13 лет различного гендера.

• 

• 

Вопросы о занятиях, объектах, местах:

1)

Что тебе нравится делать больше всего? Заниматься какой активностью? Что тебе нравится делать в компании, или когда с тобой рядом те, кто хочет присоединиться?

Хотел_а ли бы ты сказать что-нибудь детям из будущего? Почему? Что особенного в “делать” “создавать” “сказать” или в “действии/активности”?

2)

Существует ли что-то (объект) – инструмент или игрушка – которая тебе особенно нравится?

Существует ли объект, о котором бы ты хотел_а рассказать детям из будущего? Почему?

3)

Существует ли место – где-то здесь – или где-нибудь еще – где тебе особенно нравится? Это пространство или место или здание важно сохранить для детей в будущем? Почему?

4)

Как ты думаешь, что может делать актуализация наследия? Есть ли у тебя предложение по поводу процесса актуализации наследия?

5)

Как ты думаешь, чем занимаются сегодня художники? Как ты думаешь, что художники должны/могут сегодня делать?

Я разговаривала с

1. Теа (7 лет) и ее бабушкой,
2. Мильтон (8) с мамой и сестрой Лоэллой (13)
3. Заинда (10) с ее опекуном и братом Бенджамином (7)

Всего я разговаривала с пятью (5) детьми о том, что они думают об актуализации наследия и искусстве. Очень важно иметь ввиду, что ответы были получены в процессе разговоров в культурно-чувствительном месте, где дети, в первую очередь, сфокусированы на ручной работе. Ниже я группирую ответы под вопросами:

Какая активность

• Я люблю поделки (призраки и летучие мыши, работать с жемчужинами, с деревом и подобным). Я сделал почтовый ящик с цветами, почтовый ящик, в который любой может войти как будто бы в дом.
• Строить Лего.
• Играть и ходить в школу.
• Заниматься рукоделием и хлопать в ладоши с кем-то, создавать ритм и петь под него песни.
• Водить машины и делать пиццу.

Какой объект

• Коробка с инструментами для рукоделия… Ручки и кружки и тому подобное.
• То, что я строю из Лего, я хочу показать моим детям, что я строил_а, когда я была ребенком.
• Карточки, фотографии о сегодняшнем дне.
• Картинки с животными. Я хочу показать, как раньше выглядели помпы для инсулина и старую музыку.
• Поезда и машины на радиоуправлении.

Какое место

• Остров, мой летний остров, летний дом моей мамы в детстве, старый дом, я хочу сохранить этот старый дом, он не прилипает к земле.
• Моя гостиная, самая важная там вещь – это телевизор, где ты можешь посмотреть фильмы, и большой мягкий ковер.
• Школа, в школе есть большой двор и есть классы, где ты можешь остаться, когда перемена, ты учишься там и у тебя много друзей.
• Франция, кроме улиток, которых едят люди.
• Эйфелева башня.

Актуализация наследия

• Память – наследие должно быть памятью.
• Я хочу рассказать об инсулиновых помпах, они раньше были очень большими – сейчас у меня маленькие (показывает свой живот).

Вклад художника

• Я должен подумать… Строить дома.
• Строить дома как этот – полный конфет.
• Они не должны использовать искусственный материал или тратить природные ресурсы, которых у нас и так почти нет.
• Они могут рисовать, и они могут делать машины, которые едут на мусоре – или воде – до тех пор пока мусор не воняет слишком сильно.

Рефлексии на интервью

Теа комментирует свой почтовый ящик и ее остров, который она хочет сохранить, – люди настолько близки на острове, что им не нужен почтовый ящик.

Задавать вопросы детям – это во многом задавать вопросы их родителям. Маленькие дети хотят делать “надлежащим образом” и отвечать “правильно” и хотят понять, почему я, кролик, задаю эти вопросы. Поэтому в этом смысле дети воспроизводят точку зрения своих родителей (или тех, кто на них влияет) – это очень понятно из некоторых ответов, но также в некоторых ответах чувствуется определенное желание рефлексии точки зрения родителей, или братьев, или сестер.

Из разговора в Констфаке (университете искусств) о моем проекте СТАТУС и о нашем опроснике для детей я поняла, что существует огромная разница между сельской местностью и окраинами в сравнении с центром города. В городе надо стоять в очереди часами, в то время как за городом очередей не существует.

---

1. Article: RITENS MASKERAD in Hjärnstorm 132, by EKZOKOID, December 2018, p. 62↩

2. В Нью-Йорке существует приложение TaskRabbit, в котором пользователи, могут наниматься для выполнения “грязных” и часто бессмысленных работ. Существование приложений подобного рода, в которых пользователи могут делать задания за маленькую плату как фрилансеры, говорит о депрофессионализации рынка труда. ↩

3. Zygmunt Bauman, 2017. Retrotopia. Cambridge: Polity Press.↩