Война дефиниций

2019 год для творческих работников в Беларуси начался с терминологического скандала. Второго января на публичной странице общественного объединения «Белорусский союз дизайнеров» (далее БСД) в Facebook появился скан официального письма Министерства культуры Республики Беларусь, в котором разъяснялось – со ссылкой на Кодекс Республики Беларусь о культуре, – что деятельность по проведению выставок не является интеллектуальной и не может считаться творческой.

Абсурдная новость о министерстве культуры, которое отрицает творческий труд кураторов искусства, вышла за пределы профессионального сообщества, появившись даже на tut.by, самом популярном интернет-портале беларусского сегмента интернета, и вызвала возмущение и насмешки.

Многочисленные шутки комментаторов строились вокруг несоответствия министерства культуры своему имени – будь то шутки о прачечной, отсылающие к анекдоту советских времен (телефонный звонок: звонят в прачечную, но попадают в приемную Минкультуры; представитель министерства реагирует грубо, «некультурно»), или новые шутки о министерстве высокой физической культуры (противопоставление идей «высокой культуры» и «грубой физической силы»), а также каламбур the Ministry off Culture (министерство без культуры). Характерно, что во всех этих шутках министерство остается министерством.

Анекдотичный, на первый взгляд со стороны, комментарий о статусе деятельности по проведению выставок проявляет сразу несколько линий структурных разломов и напряжений в современной культурной ситуации в Беларуси: между государственной культурной политикой и современным искусством, официальными и неофициальными институциями, экономической и интеллектуальной деятельностью.

Машина Минкультуры

Современное беларусское министерство культуры было создано 8 мая 1953 года, через пару месяцев после смерти Сталина, и непрерывно существует уже 65 лет. В разрушительном для Советского Союза 1991 году ведомство из союзно-республиканского, т.е. находящегося в двойном подчинении Совета Министров БССР и Министерства культуры СССР, стало республиканским, подчиняющимся только Совету Министров, а его структурные подразделения стали называться не управлениями, а советами (сейчас они снова называются управлениями). В остальном изменений было немного, даже министр культуры остался прежним¹. Более того, основным документом, определяющим деятельность министерства, долгое время оставалось Постановление Совета Министров БССР от 12 февраля 1970 года; оно было заменено только в 1996 году².

Первая задача Министерства культуры Республики Беларусь – проводить государственное управление в сфере культуры. Вторая задача Минкультуры – определять общую стратегию развития сферы культуры. Однако в такой последовательности задач заложено противоречие: или деятельность самостоятельной институции начинается с определения стратегии, или институция проводит решения других органов власти. Вторая, третья, четвертая задачи и т.д., вплоть до одиннадцатой, лишь уточняют и разъясняют первую³.

За годы существования независимой Республики Беларусь министерством культуры руководили 8 министров (см. Таблицу 1.), в смене которых заметны три тенденции: омоложение кадров, повышение бюрократической управляемости и слипание министерства с Институтом культуры. Так, мужчин примерно 1950 года рождения заменили мужчины, родившиеся примерно в 1970 году, гуманитариев широкого профиля заменили юристы с бэкграундом Академии управления при Президенте, последние два министра культуры получили свои портфели из позиции ректора Института культуры.

Первые две тенденции можно наблюдать в любом современном министерстве Республики Беларусь после 2008 года, который потребовал хотя бы минимальной модернизации системы в ответ на мировой финансовый кризис, а вот фиксация на культуре – точнее, на особом представлении о культуре, закрепленном за целым Институтом и его кадрами, – явление довольно недавнее.

В зоне особого внимания

2016-й – год, когда за культуру в стране государство взялось всерьез: президент объявил тот год «Годом культуры» («с целями формирования высокой культуры общества, сохранения культурного наследия и народных традиций, воспитания в гражданах любви к Родине»⁴), а парламент принял Кодекс о культуре⁵, работа над которым велась более пяти лет.

Откуда столько внимания к сфере культуры? В октябре 2015 года президент Лукашенко переизбрался на свой пятый президентский срок в новых геополитических обстоятельствах, в которых Россия постепенно уменьшает экономическую и политическую поддержку режима, существенно увеличивает инвестиции в культурное пространство «русского мира» и готова к более агрессивным действиям в отношении сопредельных государств. Особая, отдельная от «русского мира» культурная сфера становится для режима Лукашенко важным гарантом сохранения собственной власти. В 2016 году в СМИ Беларуси начал циркулировать концепт «мягкой беларусизации», характеризующийся расширением возможностей в использовании беларусского языка и национальных символов в публичном пространстве: например, появление на городских зданиях табличек с историческими названиями улиц, которые официально по-прежнему носят названия времен БССР, или заметно более активное использования беларусского языка в рекламных коммуникациях со стороны частного бизнеса.

Параллельно в сфере культуры постепенно становилось заметно больше денег. По словам тогдашнего министра культуры Бориса Светлова, «вообще частный бизнес ощутимо поддерживает культурные проекты, отдельные учреждения, это сейчас примета времени. Как и другая: учреждения культуры начинают зарабатывать сами, и цифры довольно любопытные. В 2015 году учреждения культуры самостоятельно заработали в 4,3 раза больше, чем в 2011 году»⁶. Одним из ключевых частных игроков в этой сфере стал «Белгазпромбанк» (в 2016 году занимавший в рейтинге локальных банков шестое место по размеру активов, седьмое – по собственному капиталу, четвертое – по прибыли).

Активизация государства в культурной сфере вызвала определенное сопротивление со стороны независимых творческих работников. В том же 2016 году Руслан Вашкевич, художник, не связанный с официальными/государственными структурами, пытался вернуть культуру себе: в начале года Вашкевич представил персональную выставку «Канал Культура» в частной галерее «Дом картин», а в его конце устроил карнавальные проводы Года культуры «в последний путь» в виде фуршета на пункте сдачи и переработки вторсырья у подножия полигона «Северный», самой крупной мусорной свалки в Беларуси⁷. Другой пример – обращение Алексея Толстова в суд: художник подал жалобу на то, что получить информацию о распределении бюджетных средств на закупки в фонды Национального центра современных искусств в Минске невозможно. Иск был отклонен⁸.

Государство и творчество

«В этом [2016-м] году (Обезьяны) люди культурной сферы особенно часто получали бумажные пощечины от чиновников и бюрократов», — выразился Руслан Вашкевич, комментируя принятие Кодекса о культуре⁹. На первой же странице нормативного документа находятся те самые формулировки из официального разъяснения министерства культуры относительно деятельности по организации выставок, вызвавшие смех и гнев три года спустя:

1.14. Творческая деятельность – направление культурной деятельности, включающее художественное творчество и иную интеллектуальную деятельность, которая завершается появлением нового, ранее не существовавшего, результата интеллектуальной деятельности в сфере культуры.

…

1.7. Культурная деятельность – деятельность по созданию, восстановлению (возрождению), сохранению, охране, изучению, использованию, распространению и (или) популяризации культурных ценностей, предоставлению культурных благ, эстетическому воспитанию граждан Республики Беларусь, иностранных граждан и лиц без гражданства, организации культурного отдыха (досуга) населения, оказанию методической помощи субъектам культурной деятельности.

Эти дефиниции не значат ничего и приобретают свое значение только в конкретных ситуациях – например, для вынесения решения по поводу любой творческой деятельности, способной вызвать конфликт. Именно это мы увидим далее. Пока же интересно отметить контекст, в который встроены данные определения. Самое популярное прилагательное в тексте Кодекса о культуре — «государственный»; в то же время прилагательное «современный» встречается в тексте в 35 раз реже, и речь никогда не идет о современном искусстве.

В определении творческой деятельности, заданной в Кодексе, нет ни слова о государственной политике – однако внутренняя логика документа помещает творческую деятельность в культурную, которая уже встроена в государственную. Отныне решение о творческой деятельности принимает соответствующий государственный орган.

Согласно положению 1970 года, которое определяло функционирование министерства культуры почти половину всего времени его существования, важную роль в деятельности ведомства играют экспертные комиссии. Это наследие сохранилось, используется и распространяется и в настоящее время.

Экспертная комиссия по освобождению от налога на тунеядство

Самая заметная в последние годы комиссия Минкультуры – экспертная комиссия по подтверждению статуса творческого работника. Порядок выдачи профессионального сертификата был предусмотрен еще в 2010 году; однако только в 2015 году творческие работники осознали ситуацию, в которой оказались после президентского Декрета от 2 апреля 2015 года № 3 «О предупреждении социального иждивенчества», и стали подавать заявки на получение такого сертификата, поскольку только его наличие могло бы освободить творческих работников без официального трудоустройства от так называемого «налога на тунеядство». В первые девять месяцев после принятия декрета № 3 состоялось 10 заседаний комиссии, были рассмотрены 47 заявлений претендентов на получение статуса творческого работника и выданы 26 профессиональных сертификатов¹⁰ — т.е. вероятность получить профессиональный сертификат и быть освобожденным от налога на тунеядство лишь немного превышала 50%.

Среди ясных формальных критериев, которые влияют на решение комиссии, – наличие у претендента государственных наград, званий лауреата, дипломанта международных, республиканских, региональных культурных мероприятий и иных поощрений за результаты творческой деятельности в течение последних трех лет. Также комиссия оценивает профессиональный художественный уровень работ. Произведения должны публиковаться, публично исполняться или доводиться до всеобщего сведения другими способами не менее двух раз в год в течение последних трех лет. Наконец, один из критериев, по которому комиссия определяет, присваивать ли человеку статус творческого работника, — это новизна произведения, которое является самостоятельным результатом интеллектуальной деятельности¹¹. Таким образом, когда Минкультуры заявило о том, что выставочная деятельность не является интеллектуальной, оно потенциально отнесло независимых кураторов искусства к категории социальных иждивенцев.

Тем не менее члены комиссии в своих комментариях¹² о том, как они принимают решения, засвидетельствовали, что важную роль для них играют не формальные критерии, а личные представления о таланте и жалость:

• Для меня талант — это результат работы, когда человеку уже есть что показать. Сертификат выдается на основании конкретного материала, а не авансом. … Почти все, что я до этого видел, не было мне близко, но я голосовал «за», потому что порой и жаль человека. По-хорошему, ни одному из них не надо было давать сертификат (Председатель Союза художников Рыгор Ситница).
• В комиссии сейчас находятся все первые лица республиканских творческих союзов, для вступления в которые выработан достаточно высокий ценз — образовательный, профессиональный, статусный. И эти критерии некорректно применять к людям, для которых творчество, например, просто духовная потребность. Согласно Гражданскому кодексу Республики Беларусь, произведения науки, литературы и искусства, независимо от назначения, достоинства и способа его выражения, охраняются авторским правом. В этом контексте «произведение» как результат творческой деятельности — не оценочная категория (Председатель Союза дизайнеров Дмитрий Сурский).

В состав экспертной комиссии по подтверждению статуса творческого работника входили 13 человек – представители министерств культуры и информации и руководители творческих союзов Беларуси. До конца 2018 года комиссию возглавляла тогдашний первый заместитель министра культуры Ирина Дрига. Подпись Ирины Дриги стоит и под письмом – разъяснением статуса деятельности по проведению выставок. Важно учесть, что это письмо было подготовлено в ответ на запрос председателя Союза дизайнеров Дмитрия Сурского, а Дрига и Сурский состоят в одной и той же комиссии, которая решает, можно ли считать творческого работника творческим работником, получат или не получат освобождение от уплаты «тунеядского сбора» люди, занятые творческим трудом вне официальных институций.

Роль личности в истории

Ирина Дрига родилась в 1970 году, получила образование в Институте культуры по специальности «библиотековедение и библиография», работала в Администрации президента в отделе анализа работы средств массовой информации, а затем в Главном идеологическом управлении. По некоторым сведениям¹³, она могла иметь отношение к созданию так называемых «черных списков» и запретов концертов белорусских музыкантов в 2004, 2010 и 2012 годах. В 2014 году Ирину Дригу назначили первым замминистра культуры. В конце октября 2018 года перед началом кинофестиваля «Лiстапад» стало известно, что с этого года дирекция кинофестиваля не будет принимать участие в выборе фильмов для национального конкурса, а окончательное решение теперь принадлежит комиссии, в которую входят «и киноведы, и прокатчики, и даже философы и социологи»¹⁴ и которую возглавляет первый заместитель министра культуры. Это было воспринято как попытка цензуры: такое вмешательство могло повлиять на аккредитацию «Лiстапада» в Международной федерации ассоциаций кинопродюсеров FIAPF. В результате создатели двух картин сняли фильмы с конкурса, а кинокритик Андрей Расинский призвал кинематографистов не пускать фильмы на фестиваль, пока Ирина Дрига не будет уволена. Через месяц влиятельная чиновница потеряла свою должность¹⁵, но осталась в Минкульте и теперь руководит главным управлением культуры и аналитической работы. Это стало известно из ее подписи к официальному разъяснению относительно деятельности по проведению выставок. Возможно, именно бывшая заместительница министра привила запретительный стиль в процессы принятия решений министерства культуры в целом и специальных комиссий в частности, но это нельзя утверждать с уверенностью. Известно, однако, что именно она ответила «нет» на запрос председателя Союза дизайнеров.

Символическое и реальное противостояние

Важно, что запрос Белорусского союза дизайнеров был не совсем о деятельности по проведению выставок, а о том, относится ли продажа входных билетов на выставки произведений членов творческого союза к тем видам коммерческой деятельности, которые творческие союзы могут осуществлять без создания коммерческих организаций или участия в них (статья 59 пункт 7 Кодекса о культуре):

…Творческие союзы имеют право осуществлять без создания коммерческих организаций и (или) участия в них следующие виды предпринимательской деятельности:

• деятельность по производству фильмов и телевизионных программ;
• деятельность по реализации образовательной программы учебных курсов … и образовательной программы совершенствования возможностей и способностей личности;
• творческая деятельность и развлечения.

Таким образом, разъяснение на вопрос о классификации такого вида экономической деятельности, как услуга по платному доступу к выставляемым объектам, было проинтерпретировано художественным сообществом, медиа и широкой публикой как высказывание о статусе художественной деятельности¹⁶, превратилось в абсурдную новость и стало еще одним доказательством антикультурной позиции министерства культуры. Кажется, что Минкультуры практически не изменилось за все годы своего существования и, несомненно, его бюрократическая и идеологическая инерция достаточно велика, чтобы шутки про прачечную или министерство высокой физической культуры оставались уместными и поддерживали представление независимого художественного сообщества (а также более широкой заинтересованной публики) о том, что у этого сообщества больше условных прав на высокую культуру и подлинное творчество, чем у министерства. В очередной раз воспроизвелось символическое противостояние между закостенелой и косноязычной государственной культурной политикой и неофициальной альтернативной культурой – концептуальная схема, привычная для Беларуси еще со времени перестройки, когда государство потеряло полный контроль над публичной сферой и с тех пор, вопреки серьезным усилиям, этот контроль себе так и не вернуло¹⁷.

При этом фактически одна государственная институция отказала второй в особых условиях экономической деятельности, после чего вторая вынесла конфликт в публичное пространство. Для сравнения – пример того, что институция готова разрешить: так, в 2014 году Ирина Дрига подписала постановление, которое изменило границы охранной зоны мемориала «Куропаты», сократив его территорию. Это позволило построить там ресторан¹⁸.

Вполне вероятно, что, если бы Ирина Дрига положительно ответила на запрос Дмитрия Сурского, никакого скандала вокруг характера выставочной деятельности не возникло. Точнее, такой же скандал мог бы возникнуть в следующий раз, когда какой-то другой из субъектов культурной политики не смог бы непублично договориться с Минкультуры об особых условиях экономической деятельности и попытался бы повлиять на принятие решения в свою пользу, организовав публичное давление на министерство. С самого начала экономический конфликт был преподнесен одной из сторон (БСД) как идеологический, а художественное сообщество с такой легкостью подхватило его в том числе потому, что для символической победы в нем ничего не требуется: Минкультуры получает техническое поражение просто по неявке, ведь оно не участвует в идеологических обсуждениях, оно просто проводит государственную политику по управлению культурой. При этом, хотя государственные органы власти в целом предпочитают действовать по собственным внутренним процедурам, широкое публичное обсуждение отдельных вопросов иногда влияет на принятие официальных решений.

Через три недели на той же публичной странице появилось новое официальное заявление о том, что Национальный центр законодательства и правовых исследований при Администрации Президента собирает от всех заинтересованных сторон информацию о пробелах в Кодексе и наличии норм, имеющих неоднозначные истолкования. Это было воспринято БСД как результат влияния общественного мнения: «Неслучайно мы обратили внимание на некоторые противоречия Кодекса о культуре. Благодаря нашим усилиям их заметили не только мы»¹⁹. Минкультуры уже ставило себе одной из задач на 2018 год анализ практики применения Кодекса и разработку предложений по внесению изменений и дополнений в него. Другой задачей была активизация взаимодействия с общественными объединениями в сфере культуры при подготовке проектов нормативных правовых актов. Поэтому также вполне возможно, что Минкультуры продолжило следовать своим процедурам независимо от реакции общественности.

В таком сценарии развития событий для независимых творческих работников есть опасность уклониться в самодисциплинирование: задавая все больше и больше уточняющих вопросов в Минкультуры, можно получить все больше и больше дисциплинирующих, контролирующих, запретительных ответов, так как именно такие ответы может дать Минкультуры исходя из его настоящего устройства. В то же время есть и другие способы обращаться к министерству культуры и иным государственным органам: например, вызывать их в суд и извне проблематизировать сами принципы существования госинституций, как сделал Алексей Толстов, или подрывать их монополию на культурную деятельность с разных сторон по примеру Руслана Вашкевича.

Если Минкультуры официально не признает некоторых творческих работников, то непризнанным творческим работникам останется публично признавать Минкультуры в качестве врага.

---

1. Высшие органы государственной власти и центрального управления Белорусской ССР (1965—1991) / Р.П. Платонов, М.К. Бобер, С.В. Жумарь [и др.]. В 3-х ч. — Ч. 3. — Мн.: БелНИИДАД, 2000. — С. 54-58.↩

2. Постановление Кабинета Министров Республики Беларусь от 9 августа 1996 г. №525 «Об утверждении Положения о Министерстве культуры Республики Беларусь», режим доступа: http://pravo.levonevsky.org/bazaby09/sbor78/text78244.htm.↩

3. Положение о Министерстве культуры в соответствии с Постановлением Совета Министров Республики Беларусь от 17.01.2017 № 40, режим доступа: http://pravo.by/document/?guid=12551&p0=C21700040&p1=1.↩

4. Указ президента РБ № 522 от 28 декабря 2015 г.↩

5. Кодэкс Рэспублікі Беларусь аб культуры, 20 ліпеня 2016 г. № 413-З. Рэжым доступу: http://etalonline.by/document/?regnum=Hk1600413#load_text_none_1_.↩

6. Интервью Бориса Светлова Жанне Котлеровой, «Год культуры станет годом популяризации белорусского искусства», режим доступа: https://www.belta.by/interview/view/god-kultury-stanet-godom-populjarizatsii-belorusskogo-iskusstva-4563/.↩

7. Фуршет на свалке. Художники и музыканты проводили Год культуры, режим доступа: https://news.tut.by/culture/525676.html.↩

8. Таня Арцімовіч, 2016: МАСТАЦТВА, ЯКОЕ ЗВЯРТАЕЦЦА Ў СУД, режим доступа: http://partisanmag.by/?p=16059.↩

9. Фуршет на свалке. Художники и музыканты проводили Год культуры, режим доступа: https://news.tut.by/culture/525676.html.↩

10. Минкультуры разъяснило порядок выдачи профессионального сертификата творческого работника, режим доступа: https://www.belta.by/culture/view/minkultury-obnarodovalo-porjadok-vydachi-professionalnogo-sertifikata-tvorcheskogo-rabotnika-188484-2016.↩

11. Анастасия Лукьянова, Как художники становятся тунеядцами, режим доступа: https://news.tut.by/society/495172.html?crnd=12563.↩

12. Цитируется по: Анастасия Лукьянова, Как художники становятся тунеядцами, режим доступа: https://news.tut.by/society/495172.html?crnd=12563.↩

13. «Шэрага кардынала» беларускага року прызначылі ў намесьнікі міністра, рэжым доступу: http://tuzinfm.by/zhamerun/838/seraha-kardynala-bielaruskaha-roku-pryznacyli-u.html.↩

14. Денис Мартинович, Скандалы с Куропатами и «Лістападам». Чем запомнилась Ирина Дрига, режим доступа: https://news.tut.by/culture/615253.html.↩

15. Там же.↩

16. См. комментарии юриста Владимира Несмашного в дискуссии под обсуждаемой публикацией.↩

17. Рождение этой концептуальной схемы описано в статье Алексея Браточкина “Искусство, публичность и свобода в эпоху позднего социализма ( См. фотольбом «Мінск. Нонканфармізм-1980х», серыя «Калекцыя пАРТызана», с. 23): “У 1980-я мастацтва, якое выстаўлялася на нешматлікіх публічных пляцоўках у БССР, працавала толькі з ідэалагічна абмежаваным наборам тэм… Цэнзура выставаў была звычайнай справай, як і кантроль за адукацыйным працэсам будучых мастакоў і мастачак. У другой палове 1980-х за кароткі прамежак часу, практычна знянацку, адбылося тое, што адна з крытыкаў часопіса “Мастацтва Беларусі” назвала ў сваім артыкуле “нашэсцем нефармалаў”. … Метафара “нашэсця” пазначала як нешта часовае, так і нешта масавае, з’яву, якую немагчыма ігнараваць і якая паламала звыклыя каноны. Яшчэ адзін крытык казаў пра “выбух, якога чакалі”, звязваючы з’яўленне нефармальных аб’яднанняў мастакоў і з распачатай у СССР у 1985 годзе перабудовай, і з праблемамі бюракратычнай структуры ўлады, якая ўзнікла задоўга да перыяду перабудовы. Самі “нефармалы” абралі ў якасці адной са стратэгій сваіх паводзінаў публічныя акцыі, што з’яўлялася небывалай справай у БССР (як і ў СССР у цэлым)”. // Аляксей Братачкін, “Нашэсце нефармалаў”: мастацтва, публічнасць і свабода ў эпоху позняга сацыялізму.↩

18. Цитируется по: Денис Мартинович, Скандалы с Куропатами и «Лістападам». Чем запомнилась Ирина Дрига, режим доступа: https://news.tut.by/culture/615253.html.↩

19. Комментарий «Белорусского союз дизайнеров», режим доступа: https://tinyurl.com/y2aw2khu.↩